Для него она олицетворяла все это. Персики со сливками. Мисс Молодая Америка. Девушка, за которую с радостью сложат свои головы солдаты на чужбине. Живое воплощение всего здорового и доброго в этой стране. Кристи не пьет, она не балуется наркотиками. Она регулярно ходит в церковь. Любит и почитает своих родителей. Хорошо учится в школе. Не путается с парнями.При мысли о последнем он печально улыбнулся. Отцы неизбежно рано или поздно сталкиваются с этой проблемой. Он страстно желал избежать роли отца-собственника, но был далеко не уверен, что ему это удастся. Сама мысль о будущих ухажерах Кристи напрочь выводила его из себя. Дай Бог, чтобы этот кто-то был добр к ней. Она, несомненно, заслуживает этого, но в жизни не всегда получаешь то, чего заслуживаешь. Он отбросил все эти мысли. Этого еще не случилось. Пока.– Кристи, пойдем на пляж, покидаем «летающие тарелки». У меня просто руки чешутся.– Пойдем, папа.Оба они, отец и дочь, скорее походили на брата и сестру, когда стремглав неслись по зеленой лужайке к уже остывающему под лучами вечернего солнца песку пляжа. * * * Никто из них, за исключением Энн Либерманн, особенно и не хотел ехать, но она настаивала, и вот все оказались здесь.Это был Палм-Бич во всей своей порочной красе. Огромный дом на Эль-Бравовэй вибрировал, как туго натянутая кожа большого басового барабана, гудящего, сверкающего, содрогающегося от мощной, ревущей толпы, которую поместили в его внутренности. Лайза обещала, что званый вечер у фон Пройссена превзойдет все мыслимое, и ее предсказание оказалось на удивление точным. Представление начиналось с лакеев, паркующих машины. Обычно они были одеты в аккуратную униформу – красные жилеты, опрятные рубашки с открытым воротом, черные брюки, черные ботинки. Но не сегодня. В эту ночь они были обнажены до пояса, их смазанные жиром торсы блестели и отражали свет горевших у них в руках фонариков. Надето на них было что-то вроде белых плиссированных юбок длиной едва до колен и доходившие до щиколоток сапожки, привязанные кожаными ремнями. Их выходило по двое к каждому лимузину. Один светил фонариком, другой ставил машину на стоянку – это волей-неволей напоминало каждому из прибывших, что на огромных, с золотым тиснением пригласительных карточках, украшенных причудливым гербом баронов фон Пройссенов, была указана тема вечера:Древний Рим.Энн Либерманн взревела от восторга. – Я же говорила вам, что это будет замечательно. Я познакомилась с Хайне фон Пройссеном в Венеции на Биеннале. Он абсолютно сумасшедший. Изысканно, восхитительно сумасшедший. Право, Лайза, не надо быть такой старомодной. Это именно то, что нужно в этом городе, – немного эксцентричности.Лайза вежливо засмеялась. Если Энн Либерманн счастлива, то счастлива и она. Если каким-то отпрыскам германских оружейных магнатов хочется расстаться с частью не праведно нажитых их предками денег и попутно развлечь ее лучшую писательницу, то она перетерпит эту вечеринку, оставив свое мнение при себе.Мысли Скотта бежали в том же направлении. Он знал некоторых из этих ребят. Тех, кого богачи заставляют так одеваться. Среди них была и пара приятелей, напарники по серфингу. Что же касалось его, то все это представлялось Скотту плохой шуткой. Уже в отношении самих юбок затея была достаточно неудачной, ну а намазанные жиром тела и вовсе создавали впечатление какого-то вызывающего зевоту фильма. Конечно, все это задумывалось как острое развлечение, как милая, хоть и далекая от свежести, шутка, но всему же есть предел. Фон Пройссен был «голубым», и именно поэтому лакеи на стоянке имели такой вид. Последней, переполнившей чашу его терпения каплей было то, что Энн Либерманн нашла этот отвратительный бред «восхитительным сумасшествием». Он пытался себя сдерживать. В конце концов, он уже потерял очки, уклонившись от совокупления перед завтраком. Было бы обидно, если бы все его старания в эти две отвратные ночи пошли прахом.Девушка, которая вела в компании «Блэсс» дела, связанные с продажей издательских прав филиалам, пребывала в состоянии внутреннего дисбаланса. Ее воспитание подсказывало, что в том, с чем ей предстоит здесь столкнуться, есть нечто недоброе, нечто весьма непристойное. Но она была слишком молода, чтобы на нее не подействовал возбуждающий вид юных тел и явная, хотя, может быть, и несколько декадентская, роскошь развлечений, которые ей предлагались. Сказывалось еще и присутствие Либерманн. Может быть, это и было вечеринкой, но для служащих компании «Блэсс» вся жизнь – это работа. Следовательно, вечеринку можно было считать официальным мероприятием. Либерманн заигрывает с другим издательством, поэтому ее необходимо ублажать.– Согласна, Энн. Думаю, здесь будет весело. Компания – хирург из Бразилии, известный своими пластическими операциями, с женой кинозвездой, чей внешний вид служил дополнительной рекламой его искусства останавливать бег времени; нобелевский лауреат, открывший вакцину против СПИДа, со своей скептически поглядывавшей вокруг женой, типичной американкой; модный «признанный» романист, которого Лайза только что «отбила» у издательства «Нопф»; человек, занимавшийся приобретением авторских прав на мини-сериалы для компании Эй-би-си, со своим говорливым и быстроглазым «дружком», – все они собрались у широко распахнутых, обитых кованым железом дубовых дверей под уходящими вверх беломраморными колоннами простого портика.– У меня предчувствие, – обратилась Лайза к Энн, – что ты пока еще ничего не видела.Сразу же за дверьми находились четверо очень красивых юношей. Для дома фона Пройссена в этом не было ничего необычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153