Некоторое время Джини сидела, обдумывая услышанное. Десять дней, как от Эплйарда ни слуху ни духу, блядские трусики… Что из всего этого следует, и следует ли что-нибудь вообще?
Следующий звонок был в отдел, занимавшийся модами. Может быть, хоть кто-то в отделе поможет найти какую-нибудь зацепку. Вся эта история после разговора с Сюзанной уже не на шутку беспокоила Джини. Зачем таинственная женщина, принесшая посылки, будто специально оделась так, чтобы ее получше запомнили?
По пути в отдел мод она прошла мимо кабинета заведующего отделом иллюстраций. Дверь его была открыта, а в комнату набились мужчины. Там собралась половина отдела, да еще и сотрудники из других газетных подразделений. Над всем этим сборищем витал монотонный гул. Мужчины вышли в коридор, преградив ей путь и передавая что-то из рук в руки. Они присвистывали, одобрительно цокали языками и восхищенно сквернословили.
Джини остановилась. Один из мужчин, чуть робея, протянул ей несколько фотографий.
– Ламартин, – ухмыльнулся он. – Мы обсуждаем подачу. Дженкинс только что дал добро. Завтра напечатаем. Что ты об этом думаешь?
– Ну-ка, Джини, – крикнул кто-то сзади, – выскажи женскую точку зрения. Горячо или не очень?
Раздался смех. Джини посмотрела на фотографии. Она сразу же узнала Соню Свон и хорошо известного члена французского кабинета министров, находившегося в ее объятиях. Платиновые волосы кинозвезды были растрепаны, губы, как сообщалось в колонках светских сплетен, недавно накачанные силиконом, полуоткрыты, голова запрокинута назад. Она была обнажена до пояса Министр приник к ее груди, он ласкал языком ее правый сосок.
– Эту, конечно, на обложку мы поместить не сможем, – сказал редактор отдела иллюстраций, с оценивающим видом заглядывая Джини через плечо. – Увы. Внутри – может быть. Дженкинс пока не может решить. Он считает, что она уж слишком откровенная. Мы отдаем под них шесть страниц. Настоящая бомба, верно?
– Это снял Паскаль Ламартин? – спросила Джини, чувствуя, что ее начинает тошнить.
– А кто же еще! Это место кругом охранялось. Телохранители, эти доберманы сраные, можешь себе представить? Одному Богу известно, как он туда пробрался, но ему это удалось.
– Теперь жирная жаба может поцеловать в задницу свои надежды стать президентом, – ухмыльнулся редактор. – Хороший урок для этого высокомерного дерьма. Эй, – повернулся он к своим товарищам, – может получиться отличный заголовок: «Соня Свон и министр списаны со счетов. Лебединая песня». Как вам это нравится?
Заголовок Джини одобрила. Толпа мужчин повернулась и повалила обратно в кабинет редактора фотоотдела. Джини вернула снимки. Так и не высказав своего мнения, она пошла дальше в сторону лифта.
Когда его двери открылись, Джини нос к носу столкнулась с Николасом Дженкинсом. Он был надут собственной значительностью и самодовольством. Рядом с ним стоял его главный подпевала, выходец из Глазго по имени Дэш. Всем своим видом изображая восхищенное уважение, он записывал указания шефа.
– Езжайте, – сказала Джини, – мне надо вниз.
– Нет, тебе туда не надо, – отрезал Дженкинс. – Тебе надо наверх, ко мне в кабинет. На пять минут. Дэш, передайте им, что через пятнадцать минут мне нужны комментарии из Елисейского дворца о том, насколько прочны позиции министра. У них, чтоб они провалились, был целый день, чтобы в этом разобраться. А если они не в состоянии получить комментарий, то пусть сами выдумают что-нибудь. Пусть будет ссылка на какого-нибудь анонимного «представителя правительства», но это должно звучать убедительно. Кто может придумать подходящее высказывание?
– Официальный стиль очень хорошо умеет имитировать Холмс. Или Митчелл.
Дэш, подвизавшийся в качестве главного наместника Дженкинса на грешной земле, имел весьма обходительные манеры, однако это впечатление было обманчивым. Дэш был глазами и ушами Дженкинса. Когда Дженкинс хотел избавиться от того или иного журналиста, а это случалось нередко, то увольнением занимался Дэш. Сейчас его выцветшие глаза были устремлены на вошедшую в лифт Джини. Он ее всегда недолюбливал, а Джини платила ему плохо скрываемой ненавистью. Вместо приветствия он едва заметно кивнул головой.
– Митчелл, – принял решение Дженкинс. – Поручите это Митчеллу.
Дэш кивнул и сделал пометку в блокноте. Наконец они поднялись на пятнадцатый этаж. Широко шагая, Дженкинс прошел по уилтонскому ковру, через первую приемную, через вторую, в которых сидело множество ожидающих. При его появлении мужчины вскочили на ноги.
– Не сейчас, не сейчас. Я занят. Дэш, разберитесь, – Дженкинс кивнул головой в сторону посетителей и вошел в свое святилище. Джини следовала за ним по пятам. В кабинете Дженкинса зазвонил один из телефонов. Дженкинс снял трубку и медленно произнес:
– Никаких сучьих звонков в течение пяти минут, понятно, Шарлотта? – И швырнул трубку.
Он сел, а Джини осталась стоять по другую сторону стола. Еще минуту или две Дженкинс энергично перекладывал лежавшие перед ним бумаги. Затем посмотрел на девушку.
– Успехи есть? – осведомился он.
– Да, кое-какие.
– Нашли Макмаллена?
– Возможно. Мы достали еще один адрес. Я…
– Сейчас нет времени. Не до деталей. Доложишь мне все в понедельник, если к этому времени мир не развалится на части. – Он на полсантиметра передвинул какой-то листочек и спросил: – А что с телефонным сексом?
Джини поколебалась.
– Я отложила это на некоторое время. Как я поняла, ты хотел, чтобы мы полностью сосредоточились на истории с Хоторном. Ты же сам говорил…
– Господи, неужели ты не можешь одновременно идти и жевать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129