Стефани была ее отражением — искаженным, нелепым, но все равно похожим. Обе они — и Элен, и Стефани — не могли разобраться в себе и именно поэтому предпочитали играть других.
Она встала туда, куда указал оператор, и огляделась: разбитый автомобиль; актер, исполняющий роль ее приятеля; револьверы, из которых ее должны были застрелить; пустыня, расстилавшаяся до самого горизонта; аппаратура, камеры, массовка — все было на месте. Не было только Марии.
Она поднесла руку к лицу; горячий воздух дрожал и переливался перед глазами.
Чей-то голос (очевидно, голос Грегори Герца) спросил:
— У вас все в порядке, Элен?
— Что? Да-да, все в порядке.
— Отлично. Начали…
Звук, камера, мотор. Она должна была произнести несколько слов и отбежать в сторону. Сцена была отрепетирована заранее, оставалось только воспроизвести ее перед камерой. Актер, исполнявший роль ее возлюбленного, поднял револьверы, хлопнул холостой выстрел, устройство, спрятанное под платьями, взорвалось, кровь брызнула во все стороны, и она умерла — красиво и трогательно, так. как надо.
— Готово, — крикнул Грег.
Лицо у него было разочарованное. Он подошел к ней, похлопал по руке и отошел.
— Так, делаем второй дубль. Подготовьте Элен к съемке.
Они сделали пять дублей. Револьверы палили, кровь текла рекой, но результат был все тот же: на площадке возле разбитого автомобиля умирала не Мария, а Элен. Мария ушла, и вернуть ее не удавалось.
После пятого дубля Грег сказал:
— Ладно, на сегодня хватит. Все равно освещение уже не то.
Он наклонился к Элен, обнял за плечи и проговорил:
— Не расстраивайтесь. Это из-за жары. Сегодня чертовски жаркий день. Как вы смотрите на то, чтобы поужинать со мной вечером?
В трейлер она смогла вернуться только в шесть, когда закончилась подготовка к следующему съемочному дню и работники вспомогательных служб разошлись.
Она чувствовала себя усталой и подавленной, не столько из-за сегодняшнего провала, сколько из-за того, что не могла его объяснить. У нее, конечно, и раньше бывали срывы, ей далеко не всегда нравилось то, что она делала, но никогда еще она не испытывала такой пустоты и безысходности.
Она принялась раздраженно снимать грим. И вдруг, потянувшись за ватой, увидела, что на столе нет фотографии Кэт. Она растерянно огляделась по сторонам — три часа назад фотография была на месте. Она принялась передвигать пузырьки и флаконы — фотография исчезла. Наклонившись, она заглянула под стол: может быть, она нечаянно смахнула ее на пол? Нет, под столом тоже было пусто. «Стефани», — мелькнуло у нее в голове.
Когда спустя пять минут Стефани осторожно заглянула в комнату, Элен встретила ее холодным взглядом.
— У меня со стола пропала фотография, — сказала она. — Ты не знаешь, куда она могла подеваться?
Сквозь толстый слой грима на лице Стефани пробился слабый румянец. Она опустила глаза, медленно вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Потом достала из сумочки фотографию и молча отдала ее Элен.
— Стефани, ради бога… — Элен с трудом удерживалась, чтобы не закричать на нее. — Когда ты перестанешь заниматься этой ерундой? Я не возражала, пока дело касалось помады. Но эта фотография мне очень дорога. Ты не имела права ее брать.
Стефани подняла голову и робко посмотрела на нее.
— Простите, — пролепетала она своим дрожащим, испуганным голоском. — Я знаю, что поступила плохо. Но я не могла удержаться. Мне так хотелось посмотреть на нее поближе. Потом я вам ее обязательно вернула бы.
— А тебе не приходило в голову, что мне тоже нравится на нее смотреть? Кэт моя дочь, и я по ней очень скучаю. Я для того и поставила сюда эту фотографию, чтобы она всегда была у меня перед глазами.
— Я больше не буду, честное слово.
Стефани провела языком по губам, густо намазанным украденной помадой. Элен с досадой отвернулась и принялась снимать грим. Стефани продолжала стоять у нее за спиной. Элен уже хотела выпроводить ее, но Стефани неожиданно заговорила.
— Вы такая красивая, — тихо сказала она. — Особенно сейчас, без грима. Мне ужасно хочется быть похожей на вас — такой же спокойной, изящной и… и богатой.
Элен подняла глаза и посмотрела на Стефани в зеркало. Она не знала, что сказать. Стефани встретила ее взгляд и улыбнулась горькой и жалкой улыбкой.
— Не беспокойтесь, — сказала она, — я больше не буду вам надоедать. Завтра я снимаюсь в последнем эпизоде и уезжаю в Лос-Анджелес.
— Уезжаешь? — Элен с удивлением обернулась. — Но я думала…
— Я тоже думала, — Стефани пожала плечами, — а Герц взял и вырезал все сцены с моим участием. Наверное, я ему просто не нравлюсь. Ну и ладно, плевать, без работы не останусь. Я только что позвонила своему агенту, и он сказал, что может пристроить меня в фильм ужасов. У них, кажется, заболела какая-то актриса, и они согласились взять меня. — Она помолчала. — Обещают дать целых шесть строчек текста и эпизод с Питером Кушингом. По-моему, стоящее предложение, как вы считаете?
— Стефани… — Элен стало ее жаль.
— Вот такие дела… Ну ладно, я потом зайду к вам попрощаться. Не сердитесь на меня, хорошо? Я правда не хотела красть у вас эту фотографию.
Она пошла к двери, но вдруг остановилась и задумчиво проговорила:
— Вот странно, я только сейчас подумала…
— Что такое, Стефани?
— Вы всюду возите с собой фотографию Кэт. А вот фотографии мужа я у вас никогда не видела.
— Стефани, это гримерная, а не фотосалон. Я не могу держать здесь фотографии всех своих родных.
— Ваш муж такой красивый мужчина… — Стефани застенчиво улыбнулась, заиграв ямочками на щеках. — Если бы у меня был такой муж, я всегда держала бы на столе его фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83