– спросил он умоляюще. – Джереми говорил, что вы можете жить там сколько захотите, пока не распорядитесь собственностью. Завтра будут готовы бумаги по английскому завещанию, которые вам нужно будет подписать.
– Разумеется, – ответила я. – Я приеду туда, но попозже. Спасибо, что подбросили, Руперт, – добавила я ласково, но твердо. – А еще передайте Джереми, что невежливо так бросать даму, и если он захочет узнать что-нибудь еще о моих планах, то пусть звонит сам. И обязательно передайте ему, что я жду от него, от него лично, звонка.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глава 13
Когда я добралась до апартаментов тети Шейлы, на улице было уже темно. Я постучала в дверь, и она почти сразу открыла. На тете был красный халат, расшитый золотом, и шелковые тапочки на плоской подошве. Ее светлые волосы были зачесаны назад и скреплены черным гребнем. Тетя Шейла курила сигарету. По виду она походила на марокканку. А точнее, на марокканскую любовницу толстосумов из Нью-Йорка середины шестидесятых. Тех толстосумов, что лежали на подушках вокруг мраморных бассейнов и курили кальян. Впрочем, я отнесла это лишь к своей привычке видеть во всем отдельно взятую эпоху.
На сей раз шторы в гостиной были отдернуты, и я увидела окно во всю стену, за которым открывался шикарный вид на ночную Темзу. Видны были освещенные здания и огни лодок, точно драгоценное ожерелье на шее реки.
– Пенни, детка! – воскликнула тетя Шейла, не глядя мне в глаза. – Я всегда рада тебя видеть. А по телефону мне показалось, что ты несколько расстроена, так что я решила встать с постели.
Она несколько переборщила с тоном, но все же добилась своей цели, и я почувствовала себя неотесанной деревенщиной, побеспокоившей свою престарелую тетушку. Судя по всему, я должна была начать расшаркиваться в извинениях, дабы смягчить свою наглость. В обычном состоянии я повела бы себя именно так, но сегодня я была не расположена играть в хорошие манеры.
– Вчера Джереми узнал кое-что совершенно поразительное, – сказала я, так и не сев на стул, на который любезно указала тетя. – И узнал он это от Ролло. Поэтому он выставил меня из Франции, и никто не хочет мне ничего объяснять.
Я застала тетю Шейлу врасплох.
– Не желаешь выпить, милая? – спросила она.
– Нет, – ответила я намеренно грубо. – Я желаю лишь прямого ответа на простой вопрос. Это правда, что дядя Питер не был отцом Джереми?
Похоже, вопрос ее не удивил. Она налила себе маленький стакан джина и бросила туда крохотную дольку лимона. Затем достала сигарету изо рта, положила ее в желтого цвета пепельницу в виде слона и сделала глоток из стакана. Фильтр сигареты лежал ровно между ушей слоника, в спине его проделано было отверстие, куда падал пепел, скапливаясь внизу, под ногами каменного животного.
– Да, – тихо сказала она и присела на диван, подогнув под себя ногу. – Это действительно правда.
На сей раз я села на стул и посмотрела на тетю с любопытством.
– Но Питер усыновил Джереми совершенно легально, – добавила она. – Мне казалось, что нам удалось сохранить все в тайне. Ума не приложу, как люди Дороти смогли добраться до бумаг?
– Тогда кто же настоящий отец? – выпалила я.
Вся ситуация напоминала дурной сон, от которого хотелось проснуться. Если я так себя чувствовала, так каково же было Джереми?
Тетя Шейла взяла сигарету со слона и затянулась, прежде чем ответить мне спокойным голосом. Похоже, она нисколько не обиделась.
– Его звали Энтони Принсип, – сказала она спокойно. – Он был американцем. Его родители – американцы с итальянскими корнями. Я повстречала его в конце шестидесятых, когда он приехал в Лондон.
– А что он делал в Лондоне? Учился? – спросила я, подталкивая ее к продолжению.
Она покачала головой.
– Он играл на гитаре и пел в рок-группе. Они приехали сюда с гастролями. Даже сделали несколько записей. Неплохо, кстати, играли.
– Играл на гитаре? – переспросила я. – Ого! – Вот уж действительно ничего себе.
Мне сразу вспомнилась группа Джереми, о которой он рассказывал, и о том, как он любил рок-н-ролл и как это сводило с ума его отца – дядю Питера. Чувство, что это сон, таяло, словно туман, и, пожалуй, впервые я действительно поверила, что это правда.
Тетя Шейла смотрела на меня хитрыми, точно у кошки, глазами.
– Да, – сказала она, – он был гитаристом. Как и Джереми. Я много думала об этом, когда они шумели с друзьями на репетициях. Я думала о том, как все это знакомо. Надо полагать, Джереми унаследовал это от Тони. Ведь музыкальные способности передаются по наследству, правда?
– Наверное, это объясняет, почему они с дядей Питером были на ножах, – проговорила я задумчиво. – А мы-то думали, чего это дядя Питер так не любит рок? Оказывается, все не так просто.
– О нет, Питер всегда любил спокойную музыку, к Тони это никакого отношения не имеет. Он ведь никогда не встречался с Тони лично и не знал о его музыке.
Боже, от этого голова шла кругом. Только сейчас до меня дошло, что тетя Шейла никогда не называла дядю Питера отцом Джереми, только Питером. Раньше я этого не замечала.
– Тогда, что случилось с настоящим отцом Джереми? – спросила я.
– Тони призвали на вьетнамскую войну… в тот год, когда родился Джереми… – Она начала уверенно, но потом заговорила таким голосом, словно не верила самой себе.
Мне стало ее жаль, я видела, как она не может сказать то, что выдавали ее глаза.
– Он погиб? – спросила я, замерев от страха.
– Сначала его ранили, – сказала тетя.
Ее голос был тих. Она смотрела в сторону, и я смогла рассмотреть ее профиль, изящный, как у Елены Троянской. Посмотрев на кончик своей сигареты, она продолжила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88