Улыбка Тристана исчезла, и он рухнул поперек кровати, увлекая за собой Аманду.
– Лейтенант? – прорычал он. – А что случилось с «я люблю тебя, Тристан?»
Он увидел ее каменное лицо, и понял, что она не хочет вспоминать о прошедшей ночи. Но какого черта она говорила ему, что любит его, если на самом деле не любит? Боже, ведь он взлетел на небеса в тот момент, когда она вчера произнесла эти слова. Внезапное подозрение заставило его взгляд потемнеть.
Возможно, ее признание было вызвано лишь минутной слабостью, порывом страсти, желанием получить долгожданное удовольствие?
В глазах Тристана вспыхнула решимость.
Он наклонил свою голову и носом отодвинул волосы с ее глаз.
– Скажи: «Доброе утро, Тристан!» – мягко скомандовал он.
– Нет, Маклофлин, нет. Однако у нее не было сил уклониться от его теплого влажного языка, касавшегося ее лица.
– Скажи это, прошу тебя!
– Доброе утро, Тристан.
Он поцеловал ее в глаза, в нос, в щеки в знак одобрения. Она снова оказалась в его власти.
Тристан придвинулся к ней, и его губы оказались возле ее губ, так, что она чувствовала его горячее дыхание.
– Мэнди, поцелуй меня, – он задержал свое дыхание. Она никогда раньше не целовала его первой.
До Аманды дошел смысл просьбы, и сердце гулко ухнуло у нее в груди. Откажись, приказывал ее рассудок. Скажи ему, чтобы он ушел. Но все ее естество кричало об обратном.
Аманда коснулась рукой его лица и повернула к себе.
– Лейтенант Маклофлин, я сделаю все, что ты хочешь, – прошептала она тихо и прижала свои сухие губы к его губам с холодной решительностью. Потом отпрянула назад, изучающе глядя на него.
– Подожди немного, – прошептала она и, сделав глубокий вдох, открыла свои губы и мягким обволакивающим движением схватила его рот, так, как обычно делал он. Когда его губы открылись, она просунула свой язык между его зубами, лаская его. Тристан почувствовал ком в горле, и, схватив ее за талию, опрокинул на подушки.
Его любовь на этот раз была быстрой и неуправляемой, ничем не напоминая тот контролируемый процесс, который он продемонстрировал прошедшей ночью. Аманда приняла его дикую необузданную агрессию как должное. Она еще не пришла в себя после пережитых ощущений, когда он вдруг привстал на колени и откинул волосы с ее лица.
– Аманда, расскажи мне, как погибла твоя сестра Тедди.
Он молча слушал, пока она рассказывала, и он поцелуями осушал ее слезы с нежностью, которую никогда не выказывал раньше. Поэтому ее едва не шокировали его слова, когда он заговорил.
– Она, видимо, считала вполне нормальным собственное малодушие, – констатировал он с неодобрением, и, взглянув на него, Аманда увидела то, чего опасалась увидеть чуть раньше – жесткие, с металлическим блеском, глаза копа.
– Как ты смеешь! – вскричала она. – Он не знал самого главного.., он не имел права… – она передернула плечами, не желая, чтобы Тристан прикасался к ней, раз он смеет критиковать ее любимую сестру. Тристан разозлился.
– Среди тех, с кем я рос, было много людей, которым пришлось хлебнуть настоящего горя и несчастья. Но они чертовски старались выжить, вопреки всему, что мешало этому.
Он схватил ее за запястья, потому что она все еще силилась оттолкнуть его.
– И они, это ясно, чертовски ясно, они не бросили бы свою младшую сестру в одиночестве, возложив на нее тяжесть вины и горя.
– Заткнись! – заорала Аманда. – Ты не знаешь ничего ни о Тедди, ни обо мне.
– Я знаю лишь, что она имела больше, чем многие. Она имела молодость, здоровье, надежду на лучшее в будущем.., и такую сестру, как ты. У нее была ты, о, дьявол, почему же она была столь эгоистична, чтобы не думать ни о чем, кроме собственного горя? Признайся, Аманда, сколько ночей ты не могла спать, обвиняя себя в том, что не смогла ее остановить? Конечно, не было никаких шансов, что ты могла ей помешать, ты понимаешь – никаких, если она уже выбрала такой путь.
– Я должна была! Если бы я… Он остановил поток ее слов крепким поцелуем. Потом произнес с нежностью:
– Ты говоришь, я не знаю тебя? Девочка, я знаю все, что мне следует знать о тебе. Я знаю, что ты стойкая и преданная, и я знаю, что ты не бросишь на полпути начатого дела. Сколько тебе было лет, когда тебе пришлось встать на собственные ноги?
Она глядела на него так, что ему захотелось одновременно снова поцеловать ее и потрясти за плечи.
– Сколько тебе было, Мэнди?
– Восемнадцать.
– И куда ты подалась тогда?
– В Нью-Йорк. Зачем ты спрашиваешь?
– У тебя есть характер и есть выдержка.
– У меня была финансовая поддержка, – произнесла она.
В отличие от нее, он рос в сиротском приюте и все же сумел стать тем, кем он является сейчас. Во всяком случае, он достиг полной независимости и самостоятельности.
Тристан вопросительно посмотрел на нее.
– Ты брала деньги в семье? Ты удрала из дома, но они все же тебя поддерживали, ты это хочешь сказать?
– Я вступила во владение своими ценными бумагами в двадцать пять лет, – сказала Аманда с достоинством. – Ты же не думаешь, что этот трехэтажный дом приобретен на мой заработок в кабаре. Мне жаль разочаровывать тебя, Маклофлин, но…
Тристан сжал ее в объятиях, повалил на подушки и принялся бешено целовать. Он смеялся и шептал:
– Боже, ты просто подарок, детка! Внезапно став серьезным, он отодвинулся от нее и, оперевшись на локоть, принялся изучать ее лицо.
– А теперь признайся, детка, что ты делала и на что ты жила в продолжение целых семи лет, с восемнадцати до двадцати пяти?
– Что?
– В чем все же проявлялась эта неизвестная финансовая помощь? Например, как ты платила за квартиру?
– Я снимала квартиру на паях с другими танцовщицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92