— Я спать буду, — отговорилась Джин, с отвращением глядя на ширму.Агата наполовину высунулась из второй комнаты.— Ты что! Шести нету! Ты же через день работаешь — завтра можешь спать сколько хочешь! Понимаешь, — зашептала она, — их двое, а я одна…— Я себя плохо чувствую, — соврала Джин. — Меня тошнит.— Тошнит? — Агата подняла брови и выпятила губы. — Ты что, беременна?Чтобы скрыть растерянность. Джин притворилась рассерженной.— С чего ты взяла! Будто тошнит только беременных!..— Как знаешь.Явно обиженная. Агата прикрыла дверь, оставив Джин в одиночестве. Через мгновение в ее комнате грохнула музыка — там запустили кассету с новым шлягером Майкла Джексона…Джин шла торопливо, то и дело оглядываясь. Ни в одном окне не горел свет. Фонари освещали пустые улицы. Со стороны порта небо озарялось белыми вспышками — там, похоже, работала бригада электросварщиков.Сзади послышались шаги. Она метнулась в тень дома и замерла. Звук шагов затих. Джин постояла и пошла дальше. Миновала ресторан «Семь футов», где познакомилась с Риччи, и другой — «Проходной двор». За «Проходным двором» следовали два жилых дома, супермаркет, еще два жилых дома, а затем — она усмехнулась — «ее» кафе.Как и в первый раз, она оглянулась, быстро вошла и заперла за собой дверь. Потом принесла из кухни ведро с горячей водой, щетку, достала резиновые перчатки и принялась сдвигать столы…Она домывала кухню уже в присутствии Терезы. На этот раз барменша высказала недовольство: Джин должна заканчивать работу до ее прихода, а также протирать зеркала в баре и туалете. С чем отлично справляется эмигрантка из Польши.Это было предупреждение, но Джин слишком устала, чтобы реагировать на него. Тереза увидела, что уборщица едва держится на ногах, и колебалась, высказывать ли свое предложение. Все же спросила:— Не хочешь поработать у меня официанткой? Вместо Герберта, он уезжает. Время у тебя есть, и сотня долларов в неделю не помешает… Я бы взяла эмигрантку, но у нее проблемы с языком.Джин сама хотела найти вторую работу, но сейчас была слишком измучена, чтобы решить, связываться ли двойными путами с Терезой. Однако над предложением стоило подумать.— Думай, — разрешила барменша. — До понедельника. Лотом другого найду.Джин отказалась от кофе с сандвичем. Ее мутило, лоб покрылся холодным потом. Она поспешила на улицу. С жадностью глотала утренний воздух, не успевший прогреться лучами утреннего солнца.В «Семи футах» она выпила чашку кофе. За соседним столиком двое портовиков, должно быть холостые, доедали перед сменой завтрак. Один из них отрезал пол-лимона, лежавшего на блюдце, и выдавливал сок в чашку с кофе. Джин, не отрываясь, смотрела на падающие мутные капли. Потом подошла к стойке, купила лимон и отправилась домой. Едва переступив порог, она, надкусив цедру, стала жадно высасывать сок.Из своей комнаты вышла заспанная Агата.— Ну и работенка у тебя!.. — Агата зевнула и вдруг увидела, как квартирантка расправляется с лимоном. — Я была права — ты беременна! — проговорила она. Предупредив готовую возразить Джин, добавила: — Не темни. Я эти дела распознаю лучше любого врача. То-то я смотрю: тошнит ее, а теперь и в кислое вцепилась!.. Ты когда ж успела?Джин молчала.— Молчи, дело твое, — сказала Агата. — Будешь избавляться? — Агата смотрела, покачивая головой. Беременная квартирантка — не находка. Пока беременна, можно потерпеть, но с ребенком — извините!.. Надо было раньше маму порасспрашивать, откуда берутся дети… — У врача была? Небось, сказал: «Поздравляю?»Джин чуть улыбнулась.— Какой месяц? — допытывалась Агата.— Второй.— Так чего ты тянешь?— Надо деньги заработать.Агата даже присвистнула.— Пусть он дает!— Он не знает.Агата не стала вдаваться в подробности, у нее хватало своих проблем. Джин видела ее неудовольствие и почти точно проследила ход мыслей Агаты. И все же было легче от того, что кто-то знает, что можно поговорить, попросить совета.Из всего сказанного Агатой Джин тревожило напоминание о времени: она боялась, что барменша Тереза уволит ее, не зря та вспоминала расторопную эмигрантку! Она останется без работы — кому нужна уборщица или официантка, вот-вот ждущая ребенка! — и не успеет собрать необходимые деньги… Можно, конечно, вернуться на ферму. Но Джин знала позицию матери: в их семье исключены внебрачные связи, тем более — внебрачные дети! После скандала у соседей-фермеров, дочь которых, приехав с учебы в университете, вместе с дипломом привезла ребенка, мать Джин заявила, что в ее семье, слава Богу, подобные истории невозможны. У них вообще не может быть ничего «такого». Это Джин хорошо усвоила, так что мелькнувшая мысль о возвращении домой была всего лишь неисполнимым желанием.Спустя неделю, когда Джин на кухне мыла голову, в дверь громко и уверенно постучали. Она замотала голову полотенцем и накинула халат.— Входите!Дверь распахнулась, и вслед за стулом, который Риччи нес перед собой, вошел он сам.— Что это? — спросила Джин.— Стул, — сказал Риччи. — Ты сказала, что не можешь пригласить меня, потому что не на чем сидеть, вот я и принес!Он поставил стул и уселся.— Ты надолго? — поинтересовалась Джин.— Это зависит от тебя. Одевайся, пойдем погуляем.— У меня мокрые волосы.— Ничего, высохнут на солнце.— Ты всех так приглашаешь?— Только тебя.Джин вернулась на кухню и вышла вновь уже одетая. Сказала коротко:— Пойдем.Он предупредил:— Стул я оставлю.— Спасибо.Они молча шли по дневной улице, залитой солнцем. По дороге на большой скорости проносились машины, словно торопились поскорее прошмыгнуть через непривлекательный пейзаж. У ресторана «Семь футов» рабочие разгружали продукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42