Она унаследовала от матери умение казаться то гиперсексуальной, то чуть ли не ханжой.– Ты, наверное, устала от этих дурацких тестов ?– Нет, почему же. Я готова, жду с нетерпением. Таскани положила на стол руки ладонями вверх, словно гуру.– Начинаем занятие! Приступайте. Сделайте меня умной. Я готова.Они проспрягали несколько глаголов. Ной сказал:– Я в любом случае планировал сегодня заняться французским, еще до того, как узнал, что у тебя гувернантка-француженка.– Личная помощница. Мама говорит, что гувернантки безнадежно устарели.– С ней прекрасно можно заниматься французским языком, так что…– Я же вам сказала, она идиотка…– Я собираюсь переговорить с твоей мамой о том, чтобы ты выполняла домашние задания по французскому языку с Агнесс. Это поможет тебе выработать произношение. Elle parle comme une parisienne У нее парижский выговор (фр.).

. У самого-то меня, помимо всего прочего, виргинский акцент.– Но я же вам сказала! – закричала Таскани. – Она несносная. Я поклясться могу, что она и по-французски-то разговаривать не умеет. Вы меня не слушаете! Никто меня не слушает! Ух!– Я слушаю тебя, Таскани. Что происходит? Почему ты все время противоречишь?– О-о! – В голосе Таскани появилось странное подвывание, так она, возможно, пыталась сымитировать британский акцент. – Посмотрите-ка на меня! Я такой умный! Я учился в Принстоне. «Ты все время противоречишь, Тасскани!»– Может, ты объяснишь мне, что происходит?Ноя одновременно ужаснуло и позабавило, что здесь, на Парк-авеню, кто-то изображает его манерным задавакой.– М-может, ты-ы… предложишь мне чашечку чая? – хихикнула Таскани.Дверь в столовую отворилась. На пороге стояла Агнесс. Ее толстые косы были убраны назад и перевязаны косынкой, она вытирала руки о платье.– Я забывать вам сказать, – произнесла она по-английски. – Доктор Тейер попросил меня давать вам еда во время дня: утром, в обед и перекус после обед. Я слушать ваши указания. Что вы пожелать?Таскани заказала салат с сыром тофу и диетический лимонад из двух разных ресторанов. Ной прикусил губу. Иерархия наемных работников в доме Тейеров уже успела себя обозначить, и ему было неудобно, что Фуэн и Агнесс находятся у него как бы в услужении.– Ничего не нужно. Я обойдусь так.– Да о чем вы говорите! – сказала Таскани. – Поешьте.Ной колебался. Бесплатная еда. И из настоящего ресторана!– Можно мне сандвич с тунцом? И с овощами? – сказал он. – И еще напиток «Ви-восемь».Агнесс исчезла за дверью.– Ну вот, – улыбаясь, проговорила Таскани, – теперь вы сами видите, какая она дурища.– Напрасно ты так. Представь, что если бы ты очутилась во Франции? Тебе бы нелегко пришлось, верно?Таскани передернула плечами, потом вдруг лицо ее просветлело: она вспомнила кое-что интересное.– Агнесс еще сама не привыкла, что такая толстая. Раньше-то она была почти что худышкой, а как перебралась в Америку – раздулась. Отрастила, понимаете, брюшко, так несколько месяцев назад мы с Диланом об этом разговаривали и придумали план: пошли к маме, и он подъехал, типа того: «Да, а ты знаешь, что у Агнесс дружок в Нижнем Ист-Виллидже?» А я: «Да, и она вроде как поправилась». Обрюхатили! Не смотрите на меня так, мы и в самом деле думали, что она того, – мы же не знали, что она сама по себе разжирела.– А что сказала твоя мама ? – встревожился Ной. Агнесс трудно было назвать жирной – он представить не мог, что бы сказала Таскани о Гере.– Ну, она позвала Агнесс к себе в комнату и спросила ее! Так прямо и спросила: «Вы что, беременны? » Мы с Диланом за дверью подслушивали. Ну и, конечно, Агнесс сказала «нет, конечно, нет», только у нее получилось «нэээт, конэшно, нээт!» – она ведь француженка, и мы с Диланом от смеху прямо по полу катались.– Это ужасно.– Это было так смешно. Просто нельзя было удержаться.– Это очень дурно. Я не шучу.– Это было очень смешно. Вы бы тоже смеялись, если бы там были. Жалко, что вас не было.– Ты только подумай, как она должна была себя чувствовать.Таскани почувствовала его недовольство.– А что такого? Вы что, вдруг решили и морали меня учить? Это было смешно. Ухохочешься.Брови у нее сошлись – такой Ной еще никогда ее не видел, – глаза смотрели отчужденно. Он мог потерять ее. Его ученики только тогда соглашались заниматься, когда хотели ему понравиться. Если он ничего не предпримет, Таскани перестанет хотеть ему нравиться и он утратит над ней контроль.– Ты злостная интриганка, – сказал Ной. Он не смог отделаться от бодренькой нотки, и она, вполне возможно, восприняла этот упрек как комплимент.– Да, – улыбнулась Таскани. – Может, теперь поделаем что-нибудь веселенькое?Единственным предметом, для которого Ной нашел Таскани настоящий учебник, была история. Вытащив учебник из стопки и просмотрев его, он тут же почувствовал неприязнь к этой книге: материал был распределен не по странам и эпохам, а по тематике; в той главе, что была нужна Таскани, шла речь о торговых путях и об изменениях, что они претерпели с течением времени. Ной почувствовал искушение предаться воспоминаниям, насколько проще были учебники в дни его учебы, но подавил его. Не хватало ему еще выставлять себя занудой. Его ученики любили его за его молодость.– Знаете, у нас ведь и до Агнесс было много всяких девушек, – сказала Таскани.Ной посмотрел на часы – образовательный процесс допускал еще несколько минут болтовни, если это поможет его ученице прийти в хорошее расположение духа.– Вот как, и какие же они были? – спросил он.– Ну, сначала была Клод, я ее не помню, потому что была маленькая, но Дилан ее ненавидел, и она у нас и месяца не прожила. Потом была Брижит, она была славная и часто водила нас с Диланом в парк, где встречалась с женихом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102