Небо было ярким, светло-серым, а Парк-авеню погрузилась в шелковистую черноту.– Ухты, льет как из ведра, верно ? – спросил Ной консьержей, подходя к двери.– Да, – ответил один, – надо вам было посмотреть.– Я сегодня в последний раз, ребята. Больше уже не приду.Консьерж пожал плечами и открыл дверь.Через двадцать минут у Ноя было занятие с Кэмерон. Пока он, поеживаясь, быстрым шагом шел через Сентрал-парк к резиденции Лейнцлеров, небо оставалось черным. Огромное серое здание расположилось напротив Музея естественной истории, его застывший силуэт четко выделялся на фоне грозового неба. Кэмерон спрятала копну черных волос под ядовито-розовую кепку с эмблемой «Янки»; надпись на толстовке с капюшоном гласила: «Мы, актеры, круче всех».– Привет, Ной, что у вас стряслось? – спросила она, подводя его к письменному столу своего отца, где они обычно занимались. Стол привезли из Северной Африки, и его обтянутая черной кожей столешница была обширнее, чем у большинства обеденных.– Ничего особенного. – Ной сел на марокканский стул и достал папку с заданиями Кэмерон.– Вы сегодня такой мрачный!Ной изобразил беззаботную улыбку:– Да неужели?Кэмерон придирчиво оглядела Ноя и покачала головой:– А может, и нет.– Ну как, готова к диктанту?– В общем, да. Восьмой лист был очень трудный.Кэмерон принялась писать слова. Ее мать была француженка, отец превосходно говорил по-немецки, а няня была родом из Латинской Америки. Это счастливая комбинация, и для ученицы-хорошистки у нее был прекрасный словарный запас. Ной смотрел, как она заполняет пропуски.– Гурман, – она рефлекторно поднесла руку к животу, – это очень толстый человек, верно?– Почти. Точнее, «человек, одержимый страстью к еде».– Понятно.– Я сегодня в последний раз занимался с сестрой Дилана. – Он никак не мог выбросить из головы Тейеров.– Да? С Таскани? Она вреднющая, да?– Да нет, она миленькая. Почему ты так решила?Ну, не знаю. Она всегда казалась такой, – она ткнула в слово из списка, – надменной. Таскани Тейер надменная. И еще… – Кэмерон сделала многозначительную паузу и театрально округлила глаза, словно вот-вот должна была последовать развязка мелодрамы.– И еще – что? – резко спросил Ной.– Да нет, ничего, я не могу об этом говорить.– О, если не хочешь, конечно, не говори…– Ну ладно, знаете ее подружку, Монику? Высоченная такая, тощая, рыжая?Ной кивнул. Вероятно, это была та девушка, с которой он видел Таскани возле магазина «Тайна Виктории», та самая, что одновременно казалась и лучшим другом, и смертельным врагом.– Ну вот, сейчас они уже не дружат. – Кэмерон сделала еще паузу, словно собиралась на этом закончить, но продолжала: – У Моники есть такой красавчик консьерж. Немножко похож на Колина Фаррела. Ну вот, и один раз Таскани пришла к Монике, а консьерж позвонил сказать, что она пришла, а она не стала подниматься, а…– Спасибо, я понял.– Вы сами попросили.– И совершенно напрасно.– Ну и ладно. Я ничего не хочу сказать, наверняка она очень славная и все такое, но только все мои подружки говорят, что она шлюха.– Они не должны так говорить.Кэмерон передернула плечами:– Как хотите. Подождите-ка, вы сказали, что больше не будете к ним ходить? А Дилану через месяц снова сдавать экзамен.– Да нет же, у него все в порядке. У нас с Диланом все, – удивился Ной.– Я слышала, его мать пыталась кому-то заплатить, чтобы СЭТ за него сдавал другой человек, но ничего не получилось. Так?– Ничего не получилось, – осторожно подтвердил Ной.– А моя подружка Исабель, – она показала на одну из шести взявшихся за руки белокурых девушек, чей снимок венчал ее зеркало, – на прошлой неделе гуляла с Диланом. Они с ним долго болтали, и он сказал, что готовится к СЭТу. Разве не вы с ним занимались?– Только письменной частью. Математика и устная часть у него, вероятно, на уровне.Ной лихорадочно соображал. С Диланом нужно заниматься только письмом, верно? Так сказала доктор Тейер.– Да-а? – засмеялась Кэмерон. – Вам, конечно, виднее.– Его семья мне ничего об этом не говорила. У них, вероятно, имеются на этот счет какие-то соображения.В душе Ноя поднимался гнев, он чувствовал себя преданным – втихомолку, исподтишка. Могло быть только два варианта: либо доктор Тейер втайне от него наняла Дилану другого репетитора, либо она продолжала искать того, кто согласился бы сдать экзамен за Дилана. И та и другая возможность заставляла Ноя чувствовать себя неловко.После занятий Ной бродил по Бродвею и глазел на витрины; ему не хотелось сразу возвращаться в узенькую комнатенку, которую они делили с Федерико. Выпил кофе в кафе «Старбакс», полюбовался через улицу на темные витрины уже закрывшейся «Банановой республики». Проверил мобильник: записка от Табиты с ободряющим текстом по поводу его писанины, но ничего от доктора Тейер. Ну еще бы. *** Она позвонила шесть недель спустя, когда Ною уже удалось выкинуть Тейеров из головы. Он только что закончил занятие, включил телефон и сразу узнал ее характерный надтреснутый голос. Сообщение касалось не Дилана, а Таскани: она поступила в Чоут, начала ходить на занятия, а спустя три дня ее попросили покинуть школу по причинам, о которых доктор Тейер «предпочла бы умолчать». Она спрашивала, возьмется ли Ной с ней заниматься, пока они не подыщут другую школу. 5 Доктор Тейер требовала, чтобы Ной связался с ней, как только сможет. Он позвонил ей сразу же.– Здравствуйте, доктор Тейер. Это Ной. – Он стоял в толпе, дожидаясь сигнала светофора, чтобы повернуть на Сентрал-парк-уэст. Ему пришлось прижать телефон к самому уху, чтобы разобрать ее дребезжащий настойчивый шепоток.– Ох, слава Богу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102