От такого наскока я слегка протрезвела. Разве я самоедка? Мак коснулся губами моего лба. Тот самый братский поцелуй, к которому Фрэнклин с некоторых пор свел нашу супружескую жизнь. Как же этот, другой, умудрился вложить в него совсем не братские чувства?
– Услышав комплимент, Барбара, ты должна сказать: “Спасибо, Мак, у тебя безукоризненный вкус”.
– Отвяжись, Мак Паркер! – Я попыталась вырваться. – И кстати, сколько времени?
– Расслабься, на свою встречу ты давно уже опоздала.
Я застонала. Кэтлин мне башку открутит – это ее гипнотизер, она столько меня к нему пихала. Мак увлеченно топил позвякивающие кубики льда в своем стакане, а наигравшись, с детской непосредственностью слизнул с пальца каплю виски.
– Ты женат? – спросила я внезапно.
Эй, Барбара, с чего вдруг такой поворот?
– Был женат. Мирна с Кэмероном постарались – все надеялись упорядочить мое существование. Нормальная домашняя женщина, очень милая. Я честно пытался ей объяснить, что такое репортер уголовной хроники. Но это так же бессмысленно, как объяснять слепому, какого цвета небо. Она твердо рассчитывала получить такую же семью, как у Мирны и Кэмерона. Но уголовный репортер – это одно, а все остальные люди – совершенно другое.
– И как все развивалось?
– Мне без конца звонили подозрительные типы, причем в самое неурочное время, я немедленно срывался, а возвращался глубокой ночью или на рассвете и заставал ее в истерике. Очередной ночной звонок решил все. Знакомый коп шепнул, что в водонапорной башне обнаружены два трупа, возможно жертвы убийства. В четыре утра я помчался туда делать репортаж. Это оказались два сбежавших от родителей подростка – перепились, обкурились, забрались на башню и сорвались. Тела порядком покисли в воде, выглядели соответственно. Три часа спустя я приполз домой, раздавленный и едва вменяемый. Жена вылетела мне навстречу – по ее мнению, я скоротал приятную ночь на стороне.
Он тронул мою ладонь горячими пальцами.
– У тебя жар.
– Я ни разу не изменил жене, даже в мыслях. Но в тот раз отдал бы все на свете, чтобы она была права. Даже измена лучше зрелища этих маленьких мертвых тел... Жаль, что с семьей у меня не задалось, не такой уж я завзятый волк-одиночка. Но этот брак был обречен с самого начала.
Мак залпом допил свой стакан. Потом склонился к моей руке, которую так и не пожелал выпустить, и один за другим перецеловал все пальцы, даже мизинец не пропустил. Я не шевелилась. Точно то была чужая, посторонняя рука. Боже, что я здесь делаю...
Счастливая мать и супруга, не знавшая бед,
Которую муж не позвал на парадный обед
На завтрак, на ужин...
На кой он мне нужен?
Пусть катится к черту! Привет!
Ты пьяна, Барбара. Нужно встать и уйти.
– Здесь душно, – выдавила я, выдернула руку из вкрадчивых пальцев Мака и вышла из бара.
Единым духом преодолев половину лестничных маршей, ведущих на мост, я вдруг развернулась и сбежала вниз, нырнув в благословенную тень прибрежной улочки. Там зашагала взад-вперед, как неугомонный маятник. Ни малейшей передышки, пока дурь из мозгов не выветрится.
Порывы ветра от реки перекатывали мусор под ногами, закручивали в крошечных смерчах пустые сигаретные пачки, пестрые обертки, какие-то бумажные обрывки. За линией ветшающих причалов пьяно бормотала вода. Наверняка можно разобрать, пронумеровать и разложить по полочкам тот хаос, что клубится в голове и в сердце. Можно сообразить, что же, собственно, происходит, и подобрать правильные слова, которые все обозначат и разъяснят, но разумная часть моей личности куда-то подевалась.
– Барбара!
Голос Мака заставил меня замереть. Под мостом отчаянно забилось гулкое эхо, вплетаясь в скрежет хлопающих на ветру железных ворот на причалах, в равнодушный гул улицы кверху от реки. Мак торопился ко мне, криво закусив губу и приволакивая больную ногу. Я не кинулась прочь, но и навстречу не поспешила. Потерянно стояла и ждала, внутренне сжавшись в комок.
– Мне не за что извиняться, Барбара...
– Мы просто слишком много выпили.
– Выпивка здесь ни при чем. Все неизбежное случается – в свой срок.
– Чего ты хочешь, Мак?
– Всего. То есть нет, ничего... Дьявол, сам не знаю. Наверное, чтобы ты меня выслушала. Чтобы получше меня узнала и сама открылась мне.
Мимо промчалась машина, обдав нас хриплым вздохом саксофона – душераздирающий довоенный блюз. Верно, чтобы ощутить себя героиней мелодрамы, не хватало только музыкального сопровождения. Он – израненный, непонятый, одинокий. Она – слабая, сентиментальная, пышнотелая. И замужняя к тому же...
– Мак, я замужем.
– Чепуха!
– И не таскаюсь по любовникам.
– Считай я иначе, Барбара, хоть на секунду, разве перестал бы заглядывать к тебе на огонек после отъезда Софии? Как представлю, что одна торчишь в этом пустом стерильном доме, сразу хочется напиться или подраться. За милю обхожу его стороной, а ноги сами несут меня к твоим дверям!
– Мак...
– Знаешь, это ведь мой давний принцип – держаться подальше от замужних женщин. Но свидание со смертью все перевернуло. И встреча с тобой... А что до твоего замужества, Барбара, так я ведь не слепой. Ты не столь лучезарно счастлива в браке, как представляет себе Кэмерон.
Повисло молчание. Мак испытующе уставил единственный глаз прямо мне в душу и терпеливо ждал возражений. Я кусала губы. Протестовать и возмущаться не было ни сил, ни смысла.
– Ты очень много для меня значишь, Барбара. Хорошо, что сумел тебе об этом сказать. А теперь, если хочешь, я уйду.
– Да, – послушно выдохнула я. – Пожалуйста.
Он постоял еще немного, потом развернулся и захромал прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108