Так, боком, он и подошел к берегу, вдруг забелевшему рядом, в темноте. Осталось совсем немного до той черты, где волны, разбиваясь, падали на песок. Но он все еще удерживал лодку поперек волны до тех пор, пока у самого борта не запенился прибой.
— Ну! — крикнул он во весь голос.
Он отпустил румпель, и лодка тотчас же повернулась носом к берегу. Набежавший вал подхватил ее, вскинул высоко и помчал вместе с собой. Как стрела, она пролетела на гребне волны и в грохоте обвала водяной громады рухнула на песок. Прошла секунда. Потом волна» шелестя песком, стала откатываться назад.
Снова наступила критическая минута.
Они выскочили из лодки и стали тащить ее вверх, радуясь тому, что у нее плоское дно, проклиная тяжесть воды в ней. Они тащили ее, чтобы спасти от цепкой хватки прибоя. Тащили, изнемогали, тащили еще, тащили до самой вершины песчаного наноса. Побежденный прибой сердито бился о белый песок.
Ветер беспомощно вертелся вокруг лодки. Но он еще взял с нее последнюю дань. Он рванул маленький кливер, и разодрал его пополам. Он подхватил повисшие лоскутья и долго трепал их.
Потом он изменил направление и задул сильно и ровно в сторону моря.
9
В своем изнеможении и жажде отдыха Стоун и Берк готовы были оставить лодку там, где она была. Но Нис прикрикнул на них и заставил делать что нужно. Он потребовал, чтобы лодку втащили выше, к самому гребню песчаного наноса. Когда они останавливались, он понукал их бранью. Потом он принялся подвязывать паруса. Он сделал это все один, взобравшись на бак. Поймав развевающиеся лоскутья кливера, он прикрутил их к мачте и затянул узлом. Грот он подвязал длинными концами грота-шкота. Это не была выдержка. Это был просто рефлекс человека, который привык иметь дело с парусами. Понять это может только человек, тоже привыкший иметь дело с парусами.
Потом они пошли вдоль берега к меловому утесу, отбрасывавшему тень на белый песок. Берег здесь образовывал небольшую бухту в форме полумесяца. Утес нависал прямо над нею. Под самым утесом ветер не чувствовался. Слышен был только его шум. Тяжело ступая по мокрому песку, они добрели до места, где в скале было углубление. Крохотная пещера у самого утеса. Тут они поели сушеной рыбы, запивая ее водой из бурдюка, потом растянулись на земле и заснули.

Утром Стоун собрался уходить.
— Пойду поброжу кругом, — сказал он.
Берк и Нис ничего не ответили, потому что спали.
Он снял с себя пояс, вынул из кобуры смит-вессон и пять оставшихся боевых патронов и разложил все это на песке для просушки.
Потом он оглядел бухту, ее берега, крутые в глубине, отлогие по сторонам. Море было по-прежнему бурное. Он увидел лодку, она лежала на боку, на высоком сухом месте, куда не доставал прибой. Он не пошел туда, а повернул назад, к белому утесу, под которым они нашли себе пристанище. Утес громоздился высоко и отвесно, только с одной стороны был уступчатый склон. Туда он и направился.
Подъем был крутой, но Стоун взбирался без труда. Мешали намокшие штаны, путаясь в ногах, но это была мелочь, а для такого большого человека, как Стоун, мелочи не имели значения.
Почему-то ему казалось, что кругом должно быть пустынно и дико, и пески, пески, разве только какой-нибудь холм вдалеке. Он влез на вершину утеса, ожидая увидеть именно такую картину. И тотчас же бросился плашмя на землю. Прямо под ним проходила дорога, за нею высился лесистый, заостренный склон, впереди, чуть подальше, расстилалась обширная зеленая долина с домами, виноградниками, рощами, дорогами.
Потом он привстал и осторожно огляделся. Он увидел деревню, разделенную надвое широким ручьем, делавшим излучину у подножия горы. Дальше тянулся морской берег. И тут он увидел какое-то огороженное пространство правильной формы. Как только он увидел его, он сейчас же понял, что это аэродром. Стоун несколько мгновений сосредоточенно думал. Потом он преодолел нервное напряжение, овладевшее им в первую минуту. Он пошел дальше, беспрестанно озираясь. Он хотел посмотреть, что делается на высоком краю утеса, нависшего над бухтой. Он стал подниматься, продираясь сквозь невысокий кустарник.
Он увидел вершину песчаного холма в стороне от моря. Он увидел горный склон, поросший молодым леском. И увидел прямо перед собой четырехсантиметровый бофорс. Лафет был прикрыт мешками с песком, но длинный ствол торчал из них; Стоун быстро оглянулся назад. Лодка, лежащая на песке, видна была ему одной стороной. Но прислуга бофорса должна была видеть ее всю. Он опять посмотрел вперед и увидел маленькие зеленые палатки у прикрытого мешками орудия, всякую всячину, развешанную на деревьях, длинные ящики с боеприпасами.
Стоун осторожно приглядывался. Осторожность была свойством его природы. Паники и спешки он не знал. Он улыбнулся настоящей живой улыбкой. Ему ясно представилась вся чудовищная нелепость положения. И то, что приходится прятаться, распластавшись животом на песке, и сам он, большой рыжий человек со спутанной рыжей бородой, весь покрытый спекшейся солью. Здесь, на этом утесе. И немцы, спящие в тени орудия.
У него не было ни страха, ни ощущения непосредственной угрозы. Он желал только одного: чтобы не нужно было бессмысленно спешить куда-то. Чтобы двигаться вперед спокойно и без спешки.
Стоун снова поглядел вниз, на аэродром Тимбаки. Оттуда им нечего было бояться. Вот только бофорс. Как бы его спутникам не вздумалось подойти к лодке.
Он легко и уверенно спустился со скалы и вышел на берег. Тут он увидел Берка и Ниса, которые осматривали лодку.
— Там, наверху, стоит бофорс, — сказал он негромко. — Вас могут увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73