Отец Адэ, две его жены и сам Адэ были первыми, кто пришел на скромную вечеринку Папы. Мы поставили несколько раскладывающихся стульев и налили им выпивку. Папа разговаривал с отцом Адэ о политике. Мама говорила с его женами об открытии магазинов и торговле на рынке. Я говорил с Адэ о Папе, который хочет стать Главой Штата.
Потом появился слепой старик с аккордеоном и своим помощником. Затем пришла Мадам Кото, с большим животом и печальными глазами. Затем пришла травница и ее молчаливые подручные, глядевшие на все с недоверием. За ними шли соседи, ведя своих детей. Стульев на всех не хватило. Комната была уже переполнена. Но люди продолжали идти. Многих из них мы не узнавали. Торговцы, водители грузовиков, клерки, владельцы столиков, торговцы вразнос, починщики велосипедов, плотник и его коллеги. Вечеринка заполнила не только комнату, но и коридор. К этому времени в комнате стало невыносимо душно и жарко. Мухи жужжали над стаканами с выпивкой и садились на наши вспотевшие брови. Кто-то попытался открыть окно, приложив слишком много силы, и сломал его. Плотник пообещал починить окно бесплатно. Слепой старик услаждал слух собравшихся своей гнусавой музыкой.
Снаружи, между тем, у тех, кто пришел без приглашения, начались проблемы. Люди чего-то возмущенно требовали и создавали страшную суету в коридоре. Когда я почувствовал, что наконец задохнусь от потной атмосферы и музыки старика, я попытался выйти. Толпа шокировала меня своим числом. Скромная папина вечеринка привлекла к себе бродяг, чьи волосы представляли настоящие живые заросли из вшей и были обильно сдобрены помойкой. От бродяг воняло. Это были горемыки и бедолаги, покалеченные жизнью, голодные и бездомные, у каждого из которых были такие напряженные и вызывающие глаза, что я подумал, они могут наброситься на каждого, кто скажет, что им надо убираться. Также там были калеки, чьи увечные ноги представляли из себя букву К, чьи губы постоянно дрожали, подергивались, кривились, чьи рахитичные ноги иногда были повернуты ступнями в обратную сторону. Там были также утомленные жители гетто, люди, обычно сидящие возле ремонтных мастерских в мечтах о дальнем плавании, люди с желтыми глазами и усталыми лицами, которых я видел на улицах и на рынках. Там были молодые красавцы, которые приведи с собой подруг, женщины с неизвестными предысториями, старики и старухи, выглядевшие так, как выглядят все старые люди. Там были люди в черных одеяниях, с мудрыми лицами и глазами яркими, как у королевских ягуаров, увешанные амулетами и талисманами. Также были люди, о которых давно ходили слухи, что они ведьмы и колдуны. Я сразу узнавал их по особому отрицательному запаху и по тому, как они шарахались от малейших прикосновений. Они всегда были сами по себе. Я. пристально посмотрел на одного из колдунов. Он уставился на меня. И затем пошел ко мне. Когда я развернулся, чтобы бежать, я услышал, как лает собака. Когда я оглянулся, колдуна уже не было и на его месте стояла собака. Это была белая собака с зелеными глазами.
— Убейте эту собаку! — закричал я.
У собаки появилось на морде почти человеческое выражение растерянности. Кто-то швырнул в нее камень. Я прицелился и ударил ей по морде. Собака завыла и побежала. Секунду спустя я увидел, как колдун идет по улице. Один его глаз был распухший. Он избегал меня потом весь вечер.
Кроме ведьм и колдунов, которые принесли какой-то сладковатый запах порока в эту толпу, там были громилы от обеих партий и от организаций поменьше. Они пришли посмотреть на Папу и выразить свое почтение человеку, побившему легендарного Зеленого Леопарда. Громилы пробивали себе путь к нашей комнате, но в коридоре было слишком тесно даже для них. Поэтому они ушли к ограде, разминали мускулы, выпячивали грудь и заигрывали с женщинами.
Наступил уже вечер, а толпа все прибывала. Появились боксеры в тренировочных шортах, с боксерскими перчатками и полотенцами, обмотанными вокруг шеи. Мужчины с пистолетами и в боевой амуниции тоже появились. Некоторые из них были солдатами и полицейскими. Высоко держа головы, они тоже смешались с собранием и говорили с проститутками. Они тоже были наслышаны о папином подвиге. Все люди были выходцами из трущоб, которые с гордостью несли в себе груз прошлого. Все спрашивали про Папу, но его нигде не могли найти. Его не было ни в комнате, ни в туалете, ни в коридоре, ни у ограды.
* * *
Затем, во время поисков Папы, мы вдруг увидели процессию нищих, идущих по дороге. Их вела за собой завораживающе прекрасная девочка. Нищих было семь или восемь. У одних были хромые ноги, пластичные, как резина. У других — скособоченные на сторону шеи. У одного один глаз был гораздо больше, чем другой. У другого на первый взгляд было три глаза, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это у него такая рана, похожая на глазницу без глаза. Один был почти полностью слеп и смотрел он глазами, зрачки которых были настолько неотчетливые, что были похожи на взбитый яичный желток. Когда девочка подошла ближе, стало видно, что и она слепая на один глаз. Нищие тащились по дороге, в грязных одеждах, с палками и корзинами с тряпьем, и их заплетающиеся конечности шаркали по грубой земле. Их появление сопровождало облако пыли. Затем, озадачив всех, нищие, взглянув на все с возбуждением новоприбывших, повернули к границе нашего поселения. Девочка расположила их полукругом. Затем я понял, что вся эта процессия нищих была одной семьей. Самым уродливым был отец. Казалось, что он вобрал в себя уродства всех остальных членов семьи. От старых к молодым каждый, казалось, обладал своей особенной вариацией общего уродства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173