Я подумал, что снова будут гореть дома, фургон будет уничтожен, а громил изобьют. Я подумал, что люди вспомнят, как та же самая партия пыталась отравить их гнилым молоком и как она устроила ночной погром. Но люди все позабыли, а те, кто еще что-то помнил, пожимали плечами и говорили, что все это было слишком давно, что все это слишком запутано, и кроме того, у партии давно уже поменялись лидеры.
Папа пропустил драматическое возвращение политики в наши жизни. Он продолжал тренироваться вдали от всех. Когда он вернулся, улица была завалена памфлетами, которых никто так и не прочитал. Он почти не проявлял интереса к тому, что творится в мире вокруг нас. Когда мы рассказали ему о возвращении фургона, он недоуменно заморгал.
— Какой фургон?
— Фургон политиков.
— А, политики, — сказал он, снова погрузившись в пустое созерцание.
Когда Мама спросила его, где он был, Папа по-прежнему находился в состоянии полной прострации.
— Где был?
— Да, где ты был?
— Да так, тренировался.
— Где?
— Что где?
— Где ты тренировался?
— А, там где-то.
— Расскажи мне.
— Что?
— Где?
— Зачем?
— Может быть, ты тренировался с другой женщиной?
— Женщиной?
— Да, женщиной.
— Какой женщиной?
Мама в конце концов сдалась. Задавать Папе какие-либо вопросы было непросто. Он ел в таких же количествах, как прежде, и почти все время молчал. Его бытие поднялось на новый уровень. Мама попыталась раз или два с ним поругаться, но Папу, глубоко ушедшего в свой мир, было бесполезно вовлекать в споры. Мы тогда еще не понимали, что его охватила какая-то новая сила. Он становился другим человеком. Его глаза стали жесткими, как кремень или те камни, которые режут металл. Он был какой-то отчужденный, словно принадлежал к другой планете. Его лицо стало более абстрактным, похожим на маску и, что любопытно, какие-то его черты смягчились.
Однажды Папа сказал мне:
— Я впервые начинаю видеть вещи такими, какие они есть. Мир не тот, каким он кажется. Везде бродят таинственные силы. Мы живем в мире загадок.
Я внимательно слушал. Он остановился. Затем он посмотрел на меня так, как будто просил поверить в то, что он говорит.
— Вчера я тренировался, и какой-то старик с невидимой ношей на голове подошел ко мне и попросил денег. Я дал ему все, что у меня было. Он отдал мне все обратно и сказал, что я счастливый человек.
— Почему?
— Он сказал, что если бы я не дал ему деньги, я бы погиб в следующем бою.
— И что ты сделал?
— Сначала я не поверил ему. Он знал, что я ему не верю. Затем он показал на небо. В воздухе сражались две птицы и издавали странные звуки. Затем к ним стало слетаться много других птиц. Одна из птиц начала падать. Медленно. Я побежал и поймал ее, прежде чем она коснулась земли. Внезапно птица растаяла в моих руках, как лед в воде. От нее осталась только кровь. Я попытался стереть ее, но у меня ничего не получалось. Ко мне подошел старик и плюнул мне в ладони. Кровь исчезла. Старик снова показал мне на что-то. Я посмотрел, но ничего не увидел. Когда я поглядел по сторонам, старик исчез. Я увидел его уже вдалеке и хотел догнать, но, как быстро я ни бежал, он оставался на том же расстоянии от меня. Я сдался и больше в ту ночь не тренировался. Не говори матери про то, что я тебе сейчас сказал, ты понял?
Я кивнул. После этого он полностью затворился, словно в пещере. Я тоже замолчал. Его история поразила меня. Мама ворчала, что мы оба невыносимы, и все искала повод для ссоры, ругая меня за то, что я не доделал. Мы с Папой промолчали всю ночь.
Глава 10
Мной овладело любопытство, где же втайне от всех тренируется Папа. На следующий день я стал ждать, когда он туда пойдет, чтобы идти за ним следом, но он как пришел, так и рухнул на кровать. Он был очень уставший. Я разбудил его и напомнил о тренировке, но он перевернулся на другой бок и опять заснул. Я вышел поиграть и не стал уходить далеко, чтобы не упустить Папу. На улице стоял шум. Туда-сюда ездили фургоны политиков, распространяя свои бесконечные заявления и обещания, сопровождаемые ревом партийной музыки. Было довольно странно слышать, как обе партии обещают практически одно и то же. Партия Богатых обещала повысить благосостояние каждого, говорила о новых дорогах, электричестве и бесплатном образовании. Представители партии обзывали оппозицию ворами, деревенщиной и бандитами. На нашем съезде, говорили они, каждый будет накормлен и все вопросы будут разрешены.
Тем вечером фургон Партии Бедных тоже с парадом прокатился по нашей улице. Он точно так же громыхал музыкой и сыпал похожими заявлениями. Листовки распространялись на четырех языках. Когда два фургона с вооруженными охранниками проезжали друг мимо друга, они вступали в звуковую войну и поднимали страшный шум. Они обзывали друг друга через громкоговорители, и начиналась такая какофония, что на дорогу высыпала толпа зрителей в ожидании какой-нибудь потрясающей катастрофы. В тот вечер фургоны встречались дважды. Мы думали, что начнется что-то вроде вооруженного столкновения, но обе партии соблюдали правила борьбы, выработанные по отношению друг к другу в ходе политической кампании. Хотя правда была в том, что просто еще не подоспело время.
Автомобиль Мадам Кото был замечен на службе у Партии Богатых. Самой ее не было в машине. И для ее шофера появились новые возможности пустить всем пыль в глаза. Когда он видел нас на середине дороги, он тут же прибавлял скорость и ехал прямо на нас, будто намереваясь нас сбить. Мы разбегались как угорелые. Только Адэ оставался стоять на своем месте, не боясь ничего, почти позволяя шоферу сбить себя. Шофер с широкой улыбкой на лице резко останавливался рядом с Адэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173