Которому глупо на
что-либо рассчитывать.
Сегодня Светлана Андреевна держалась довольно странно. На щеках -
красные пятна, под глазами - разводы (косметика у нее, что ли, потекла?),
а движения непривычно резкие. Про таких говорят: "Как пыльным мешком по
голове стукнутый."
Вон как лихо тележку с ящиком притормозила - чуть в стол не
врезалась. Интересно, что ей будет, если ящик разобьется? Впрочем, без
толку гадать - он круглым счетом ничего о Наблюдательницах не знает.
- Ну-ка, ребятки, приготовьтесь глотать, - негромко скомандовала
Маргарита Ивановна, склоняясь над тележкой. Она открыла пухлый журнал в
обложке из коричневой кожи, отчеркнула там что-то ногтем и недовольно
хмыкнула.
Потом каждому давали его Питье. В ящике - множество ячеек, сверху
наклеены бумажки с фамилиями, в каждой ячейке пузырек. Вкус обычно бывает
омерзительный. А что поделаешь - надо! Нальют Питье в ложку, сглотнешь,
скривишься - и тут же запьешь супом или киселем. Косте смутно помнилось,
что очень давно он, маленький и глупый, пробовал потихоньку выплюнуть
Питье. И ничего, конечно, этим не добился. Отвели в спецкомнату и
наказали, а после он поумнел и привык.
Сейчас - даже приятно, особенно если ложку дает Светлана Андреевна. И
не поворачивается язык назвать ее Светандрой, как это принято у ребят. А
приходится называть. Хочешь - не хочешь, а будь как все.
Другое дело Маргарита Ивановна. Попросту говоря, Марва. Неприятная
тетка, въедливая. Если уж в ее седую башку влезет мысль к чему-нибудь
придраться - она не отцепится, пока сама не устанет.
Что самое противное - она упорно не желает замечать, что Костя уже
давно Временный Помощник на Группе, а не какой-нибудь там Рыжов, Галкин
или Семенов. На прошлой неделе обнаружила беспорядок в его тумбочке - и
тут же накатала кляузу в журнал. После этого Серпет на Костю как-то
подозрительно поглядывал, хотя и не сказал ничего. Вот и приходится с этой
теткой держать ухо востро.
Костя ел без аппетита. Почему-то его вдруг затошнило, даром что
кормежка отличная. Такое с ним иногда случалось. Он знал, надо делать вид,
что все в порядке. А то мало ли... Потащат в Изолятор, а там вдруг
обнаружится, что он не годен на Стажера по медицине.
Да и вообще все эти тошноты - чепуха. Наверное, от настроения. А
может, освещение на него так действует? Сзади, из высоких чистых окон
скупо льется серовато-желтый зимний свет, расплывается тусклыми пятнами по
стенам, по потолку. А на потолке почему-то горят неяркие, засиженные
мухами плафоны. Зачем горят, если сейчас день? И откуда взялись мухи? Не
со стендов ли про гигиену?
Ладно, пора заканчивать. Костя вылез из-за стола, скомандовал
построение - и ребята тем же медленным четким шагом отправились в палату.
Светлана Андреевна крикнула им вслед: "Чтобы через пять минут была полная
тишина!"
А на самом деле, конечно, никакие не пять минут, а минимум полчаса. У
Наблюдательниц сейчас кончается смена, на пост другие заступают, и все это
долго длится - они треплются о своем, о бабьем. Называется - "передача
смены". Пока они болтают, можно переделать уйму всяких дел.
В палате Костя не спеша стянул с койки покрывало, аккуратно сложил
его вчетверо и повесил на сверкающую стальную спинку кровати. Потом он
разделся, но под одеяло не нырнул. Оглядев ребят - все ли как положено
разобрали постели, все ли готовы к тому, что будет - он сел на тумбочку и
произнес речь:
- Значит, такая хреновина, пацаны. Сегодня у нас Рыжий построился
последним. И вчера тоже. И на прошлой неделе подгадил нам на линейке. Я с
ним базарил-базарил, надеялся, думал, дошло до него, сделает парень
выводы. Но ему до лампочки. В общем, хватит чикаться, хватит уговаривать -
пора наказывать. Эй, Серега! "Морковку" мне сюда! И поживее!
Серега Ломакин быстро скрутил из вафельного полотенца для ног
"морковку" и, предано глядя снизу вверх, протянул Косте. Серега делал
"морковки" мастерски. Костя ему однажды показал, как вить - и у Сереги
дело пошло моментально. Очень хорошо пошло. Косте даже приходило иногда на
ум, что Ломакин уже сейчас готовит себя на Помощника. Конечно, делал он
это не в наглую, но Косте иногда казалось, что ведет он себя как-то
странно. Будто ему втихомолку что-то обещано. Хотя, если пораскинуть
мозгами - вряд ли. Кто может такому сопляку что-то пообещать? В Группе
имеются люди и постарше. Вот года через два еще может быть. А сейчас
пускай знает свое место.
Костя взял "морковку", слез с тумбочки и вразвалку подошел к
Рыжовской койке. Сам Рыжов сидел, вцепившись пальцами в подушку, бледный и
растерянный. Да и остальные притихли, как всегда в такие минуты.
- Ну что, Рыжий, сам виноват, добром с тобой не получается. Сам
допрыгался. А я ведь предупреждал - от слов перейду к делу. Ты думал, я
шучу, да? А я с тобой не шучу, надоело, знаешь ли, шутить. Так что, братец
ты мой, ложись на живот. Не бойся, на первый раз много не будет. Хватит с
тебя и десяти горячих.
Рыжов встал, виновато посмотрел на Костю и тихо, ни на что уже не
надеясь, попросил:
- А может, не надо, а? Я исправлюсь, честно!
- Знаю я твое "честно", - хмыкнул Костя. - Всю Группу подводишь,
козел. Ну что, сам ляжешь как положено, или помочь?
Он сжал кулаки, перенес центр тяжести на левую ногу. Ну, сейчас он
ему пропишет! Ничего себе - Рыжов, сопля вонючая, препираться вздумал! Это
уже что-то новенькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11