Помимо них, так уважительно обращались еще к врачам и адвокатам.
Всех владелиц заведений именовали оками-сан — хозяйка. О женщине, которая была выходцем верхнего города, не говорили как о госпоже.
Но жены врачей и учителей, даже если они происходили из верхней части города, были госпожами, тогда как зеленщицы и торговки рыбой таковыми не считались. Оками-сан оставалась окалш-сан вне зависимости от размеров ее ресторана или рёкан — гостиницы.
Когда однажды одного из гостей, что отправлялся за границу, мы повезли в Йокохаму, нас сопровождала служанка из чайного домика «Юкимура» («Заснеженная деревня»), что в Симбаси.
— Я лишь замещаю свою госпожу, которая сегодня занята, — извинялась она.
При этом разговоре присутствовал Мацуи Суй-сэй.
— Ну вот, окалш-сан одного из заведений в Цу-кудзи уже выбилась в госпожи. Видать, далеко дело заходит, — с огорчением заметил он.
В последующие годы уже всех стали называть «госпожами», даже жен пекарей и молочниц, однако в пору моей юности японский язык был еще значительно богаче смысловыми оттенками, нежели сейчас.
Впрочем, сам Мацуи Суйсэй перебрался в Голливуд. Он был прирожденным «озвучивателем» немых фильмов. Когда из Америки приезжали варьете вроде Marcus-Show, он непременно вел их по-английски и по-японски. Как я помню, он выступал в Marcus-Show вместе с актером Дэнни Кеем, который тогда только начинал свою карьеру.
Теперь я хочу немного рассказать о своей лучшей подруге Коэйрё. Она была выходцем из одного большого заведения гейш и прославилась своим исполнением танца куклы.
Когда мне, к примеру, не давала прохода какая-нибудь злюка гейша, я могла быть совершенно уверена, что она придет мне на помощь, приструнит не в меру разошедшуюся гейшу и защитит меня. Когда я однажды со своей высоко взбитой прической надела фиолетовое кимоно с живописным рисунком, одна язвительная гейша бросила мне в лицо:
— Ты выглядишь как чья-то богатенькая дочурка, спешащая на олшсш, а вовсе не как гейша. Ну мы и разоделись!
Неброское кимоно, высоко взбитая прическа, чтобы по возможности выглядеть дочкой богатых родителей, — все это было во вкусе моей бабушки.
Когда появлялась Коэйрё, у меня сразу же становилось легко на сердце. Он была прирожденной гейшей и бойкой на язык. Когда я была готова расплакаться, а внутри все клокотало от гнева, она быстро находила нужное словцо, которое я бы сама с удовольствием вставила.
И как раз она, моя лучшая подруга, должна была стать женой маэстро Янагия Кингоро. Все началось с посиделок у жаровен в хакобэя. Коэйрё имела большой талант к подражанию, и особенно ей удавалось передразнивать маэстро Кингоро. Так зародилась большая любовь, что заставило ее бросить занятие гейши и выйти замуж за Кингоро. У них родилось трое детей — две девочки и мальчик, который стал певцом стиля роккабилли (исполнение народных песен в ритме рока). Кингоро, который не мог оставить своих любовных похождений, почти сорок лет заставлял страдать Коэйрё.
Другой моей доброй приятельницей была Ити-судзу, «Колокольчик». Она долгое время была любовницей знаменитого режиссера Одзу Ясудзиро, но, поскольку его мать была против их союза, они так и не смогли пожениться.
Временами доходили до моего слуха любовные истории и других гейш. Особенно меня потрясла история Тиёумэ, бывшей значительно старше меня и покончившей с собой из-за любви. Она умерла в своем роскошном танцевальном кимоно вместе с гениальным пианистом Кондо Хакудзиро, после того как исполнила танец адзума. Оба тела были связаны красным крепдешиновым поясом, словно не хотели расставаться, и действительно, у них было такое умиротворение на лицах, будто они просто спят. Тогда для меня смерть от любви представлялась исполнением всех страстных томлений. И я постоянно твердила, что более всего жажду умереть от любви.
«Эта девочка говорит воистину пугающие вещи», — смеялись все при этом.
Порой при мысли о Тиёумэ у меня начинало биться сердце, тревожимое неизъяснимой красотой самоубийства из-за любви, и я неизменно спрашивала себя, встретится ли когда-нибудь в моей жизни человек, которого я могла бы так полюбить.
Молодые гейши часто влюблялись в киноактеров, эстрадных певцов, бейсболистов, артистов ка-буки, сказителей или танцоров. Они могли встретить предмет своих тогдашних грез на пути с занятий в таких кафе Гиндзы, как «Сэмбикия», «Сисэйдо» и «Мои ами». У молодых влюбленных едва ли водились деньги, а если они и были, то из-за посторонних глаз идти в известные чайные было невозможно.
Гейши-ученицы ели вместе со студентами университета Кэйо в Вакамацу сладкие бобы и, сидя, молча поглядывали друг на друга.
Подумать только, какими наивными, оказывается, были многие молодые гейши из «Мира цветов и ив», поскольку им приходилось расти в тепличных, далеких от суровой действительности условиях.
Прогулка на лодке
С наступлением мая мы постепенно готовились к перекрашиванию наших кимоно для лодочных прогулок.
Кимоно из крепдешина и золотого шитья при соприкосновении с соленым морским воздухом становились липкими, поэтому мы предпочитали в таких случаях кисею и органди.
Старались избегать красочных расцветок, предпочитая волнистый, орнаментальный узор либо полосатый рисунок, от которого веяло прохладой. Цвета преимущественно были простые, в виде сочетаний черно-белых, фиолетово-белых или сине-белых красок.
Большой популярностью пользовались также юката, на вороте которых красовались большие гербы, а на белую основу был нанесен размытый рисунок. От нижнего кимоно мы вовсе отказывались. Лишь выглядывал розового цвета воротник сорочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126