Запомнились фамилии госпожи Като Сидзуэ и госпожи Акамацу Цунэко из социалистической партии, а также госпожи Киути Кё из демократической партии. Все свободно и доходчиво высказывали свое мнение, однако, по их словам, выходило, что чайные домики и гейши являются чуть ли не врагами народа. Они настойчиво подчеркивали, что нечто подобное не имеет права на существование и должно быть упразднено.
Все это они облекали в столь возвышенные, ученые слова, что я боялась сказать что-нибудь в нашу защиту. Но сидеть молча я тоже не могла и поэтому нерешительно поднялась со своего места.
— Столь образованные женщины, как вы, могут всегда и без особых трудностей найти подходящую работу, чтобы прокормить свою семью, — начала я, постепенно обретая уверенность. — А вот жены простых солдат и матросов, подобно женам Кума-сан и Хассан из ракуго, не имеют образования. Их мужья оказались на фронте, и они не знают, живы ли те еще. С детьми и престарелыми родителями на руках у них нет иного выбора, как зарабатывать себе пропитание в маленьких закусочных, торгуя лапшой, жареной курятиной или похлебкой. Это их единственная возможность прокормить семью. Мне самой приходится заботиться о двух стариках и ребенке. Поэтому я работаю в чайных заведениях, покуда не вернется мой муж, про которого я даже не знаю, жив ли он вообще. Сейчас в Токио четверть миллиона женщин работает в гостиничной сфере. Единственное, к чему приведет закрытие такого рода заведений, так это к тому, что подобные шаги подтолкнут большинство женщин и их детей к самоубийству. Многим придется умереть с голоду. Прежде чем идти на такие меры, вы должны сначала позаботиться о создании рабочих мест для таких людей.
Хоть я и не собиралась плакать, у меня выступили слезы, голос мой дрожал, я стала повторяться, то и дело запинаясь. Когда я огляделась, то увидела, как крупная, приятного вида женщина в черном мужского покроя пальто во время моего выступления согласно кивала. После этого я говорила, обращаясь только к ней. Это была госпожа Киути Кё.
Почти от всех присутствующих дам веяло отчужденностью и холодом, и всем своим видом они как бы говорили, что я недостойна их и что гейши вообще люди такого сорта, которых и слушать-то не стоит. Они шушукались между собой и улыбались. Хотя я и говорила сквозь слезы, у меня было такое чувство, что они меня даже не слушают. Поэтому я была особо признательна госпоже Киути за то, что она смотрела мне в глаза и, кивая, внимательно слушала.
Позже мы стали добрыми приятельницами.
Я, сдерживая слезы, была вынуждена одна обороняться от нападок этих дам. Ведь они приводили ловкие доводы, так что я, по сути, была беспомощна. Вот так и закончилось наше собрание. Все мои усилия оказались бесплодны. Похоже, все они были за закрытие. Лишь одна госпожа Киути проявила понимание.
Как я ни отстаивала справедливость, все это помогало не более чем мертвому припарки.
Что я могла еще предпринять?
Тогда последней инстанцией была ставка главного командования. Все распоряжения и приказы подписывались там.
Итак, я обратилась туда.
Прежде всего, я хотела встретиться с главой отдела по найму, чтобы просить его о трудоустройстве этой четверти миллиона женщин, иначе всем им придется голодать, что неизбежно приведет к увеличению числа самоубийств матерей и детей. Я могла бы все ясно объяснить, поскольку это касается меня самой. Отдел по найму, который возглавлял Джеймс К., находился в ведомстве научно-хозяйственного управления ставки верховного командования. Только вот примет ли он меня? Я боялась, как бы меня не выпроводила вон его секретарша.
Однако меня приняли. Это был весьма привлекательный мужчина, умом и обаянием вылитый Джонни Вайсмюллер, который до войны покорил всю Японию в роли Тарзана.
Я торопливо изложила свое дело и объяснила, какие чудовищные последствия будет иметь закрытие закусочных и чайных заведений. В Японии в то время было лишь немного женщин с высшим образованием, и, напротив, четверти миллиона женщин приходилось самим кормить родителей и детей, не зная, вернутся ли их мужья. Противная сторона состоит исключительно из образованых дам, с которыми мне самой, не сладить. Поэтому я и обращаюсь к нему.
Доброжелательные глаза господина К., который, выслушивая меня, постоянно понимающе кивал, очень меня обнадежили. Я рассказала ему о прошедшей демонстрации против закрытия чайных домиков.
Мы собрались в Карасумори и оттуда начали свое шествие. По пути к нам то и дело присоединялись матери с грудными младенцами на спине. Я шла с транспарантом во главе колонны, и многие прохожие благодарили меня и говорили теплые слова. Когда колонна достигла района Тораномон, она состояла уже из восьмидесяти человек. Я и об этом рассказала.
Я показала ему еще фотографии. У всех женщин находился или младенец на спине, или ребенок на руках, и вид у них был довольно решительный.
К. посмотрел на меня своими голубыми глазами.
— Поверьте, мне очень жаль. Я постараюсь оправдать ваши надежды.
Во время нашей беседы сюда не раз заглядывали военные и гражданские. Похоже, нечасто случалось им видеть, как молодая женщина в кимоно посещает управление по найму.
Затем я каждый день, не переставая, справлялась там, как идут дела.
Однажды меня пригласили на собрание союза гейш Симбаси, где присутствовали также владелицы таких заведений, как «Накагава» в Акасака, «Инагаки», «Камэсэй» и «Рюкотэй» в Янагибаси.
Им я рассказала о том, что было.
Глава отдела по найму очень обходительный, говорила я им. Мне кажется, что он может быть нам полезен. Нам нужно лишь набраться терпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126