От них можно было ожидать чего угодно.
– Я не особо присматривался.
– Значит, несимпатичные?
– Повторяю, я не присматривался.
– Ты? Ты не присматривался? Ха!
– Для меня главное – сдать дом.
– Так симпатичные или нет?
– Я не…
– Симпатичные?
Я тихо выдохнул и покачал головой, изображая удивление:
– Ну, нормальные, на мой взгляд. Средние.
– Ах ты, кобель! Стоит восемнадцатилетним англичанкам улыбнуться, и ты уже готов отдать им наш дом. С ума сойти!
– Им уже по двадцать, в общем-то.
– Отлично. Значит, уже можно переспать.
– Я не собираюсь с ними спать, они всего лишь снимают у нас дом. Господи. Если уж на то пошло, с какой радости они станут со мной спать?
– Ты – сотрудник университета, они – студентки, ты для них типа начальник.
– Я работаю в биб-ли-о-те-ке. На всей планете Земля я никому не начальник. Для твоего сведения, правильным ответом было бы: «Потому что ты, Пэл, остроумный и привлекательный мужчина, не лишенный сексуальной притягательности».
– Ты сейчас перережешь провод.
– Не перережу.
Я дошел до стадии, когда ножом (он страшно погнулся, за это мне еще влетит, но позже) выковыривать лед было уже небезопасно. В морозилке засела ледовая гвардия, отборные, самые настырные и злонравные части. Они занимали позиции за металлическими пластинами, притаились под змеевиками, взяв в заложники хрупкие электронные узлы. Их можно было одолеть только врукопашную. Сгибая и выворачивая пальцы под немыслимым углом, я залезал в щели и просветы, вытаскивая на свет божий, выдавливая, выцарапывая и выламывая камешки льда. На самые фанатичные очаги сопротивления – на каждый кусочек льда размером с виноградину – приходилось тратить по пять минут. Ледяная струйка сбегала по моей руке в подмышку, разгонялась, врезалась в резинку трусов и расползалась пятном почти правильной окружности.
– А про родительское собрание ты помнишь?
– Что?
– Сегодня родительское собрание. Я тебе напоминала на прошлой неделе. До начала осталось пятнадцать минут. Еще успеешь.
– Черт, что же ты раньше не сказала?
– Я говорила. На прошлой неделе.
– Значит, на прошлой неделе?
– Ну и сейчас еще раз сказала.
– Огромное спасибо. Вовремя, не поспоришь. Ты неподражаема.
Я зашвырнул нож в раковину и помотал головой, стряхивая с волос ледяные капли.
– Только не надо на меня валить, если не можешь толком организовать свое время.
Галопом я взлетел наверх, в спальню, а через две минуты уже скакал вниз. Урсула по-прежнему стояла, прислонившись к кухонной стойке, и сложив руки на груди. По ее позе легко было догадаться: моего возвращения она ждала не без злорадства.
– Где вся моя гребаная одежда? – Я чуть не плакал.
– Уложена, конечно. Или в чемодан – в отпуск взять, или в коробку – для переезда.
– Вся? Ты что, всю упаковала?
– Конечно, нет. А это что? – Урсула указала на футболку, зажатую в моем кулаке. Ничего другого я не смог найти.
– Не могу же я ехать на родительское собрание в футболке с надписью «Секс-инструктор»? Господи, ты на картинку только посмотри.
– Увы, подозреваю, что все твои вещи лежат на самом дне. Если бы ты сам складывал, то мог бы…
– Ты что, самоутверждаешься таким образом? Самоутверждаешься за мой счет?
– С холодильником закончишь, когда вернешься.
– Ты… ТЫ…
Эпитет, который я подыскивал, еще не придумали, потому я издал отчаянный рев и бросился к машине. Когда через полминуты я опять прибежал на кухню, Урсула стояла в той же позе.
– Куда ты дела чертовы ключи от машины?
Я бы промчался всю дорогу до школы на бешеной скорости, но, к счастью, светофоры на всех перекрестках переключались на красный. Это не только снижает скорость до разумных пределов, но и оказывает чрезвычайно целебное воздействие на психику. Впрочем, я не из податливых – за рулем я непрерывно кричал «ну, давай же!» всем водителям, тащившимся впереди меня, поэтому прибыл на место, опоздав всего на несколько минут.
Проявив при парковке недюжинную смекалку, я вихрем ворвался в двери школы и заметался в поисках каких-либо указателей. Стены были покрыты жуткого вида рисунками. Мысленно взял на заметку: когда буду дефилировать по какой-нибудь галерее в окружении блестящих дам и их завистливых мужей, брошу небрежно: «Смотрите, эта картина выглядит так, словно ее рисовал четырехлетний ребенок», и все поймут, как я велик. Но сейчас я опаздывал и бежал мимо фигур-палок с гигантскими круглыми головами и руками, растущими на уровне бедер («Моя мама»), не останавливаясь. Краем глаза засек табличку со стрелочкой и надписью «Мисс Хэмпшир». Рванул в указанном направлении, чуть не столкнулся с парой молодых родителей (парень выкрикнул: «Ага! А бегать по коридорам не разрешается! Улю-лю-лю!») и остановился перед дверью с надписью «Класс мисс Хэмпшир».
Дверь открылась сама.
– Ой! – Прилична одетая женщина не ожидала увидеть меня на пороге. – Мистер Далтон? Как раз собиралась идти вас искать, у нас сегодня вечером довольно плотное расписание встреч.
Мисс Хэмпшир пригласила меня в классную комнату, мы уселись на низеньких, сантиметров тридцать от пола, стульчиках для первоклашек. Колени торчали где-то на уровне груди. Учительница вопросительно глянула на мою футболку:
– На улице дождь?
– Нет.
Усилием воли оторвав глаза от футболки, она принялась рыться в бумагах.
– Я совсем недавно стала учительницей Джонатана…
– Да, знаю. Мы очень переживали, узнав, что мисс Битти взорвалась… – Похоже, я не слишком удачно выразился. – Э-э… что мисс Битти подорвалась.
Ну и черт с ним, как получилось, так и получилось.
– Да, крайне прискорбный случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95