– Это ванная комната. Нагреватель воды вот здесь, в шкафу.
– Сколько ему лет? – спрашивает Урсула.
Жена Тони чуть наклоняет голову в направлении двери:
– Тони-и-и?! Тони-и-и, сколько лет нашему нагревателю воды?
Снизу отчетливо доносится раздраженное «нэзаю». Жена Тони смотрит на нас.
– Если честно, я даже не помню. Лет десять, наверное. Вот здесь… хозяйская спальня.
Кошмар! Нет, правда кошмар.
– У дальней стены – встроенные шкафы, вот. Мы там одежду держим… Дайте мне пройти… Да, наверху есть чердак, мы храним там всякую всячину.
– А изоляция там какая?
– Я туда сама не заглядываю. Тони-и-и! Тони-и-и-и-и! Какая изоляция на чердаке?
– Че? Нэзаю. Какая-то есть… Глянь… – Рев толпы из телевизора заглушает его слова, и Тони взрывается: – Ах ты козлина!
– Похоже, он тоже не знает. Можно посмотреть, если хотите. Здесь – детская.
Женщина открывает дверь, за ней – два пацана лет девяти-десяти. Один руководит сражением между солдатиками, гоночными машинами, суперменами, роботами и динозаврами, другой читает журнал «Покемон», лежа в кровати на животе и согнув ноги в коленях; перелистывая страницы, он медленно постукивает одной ступней о другую.
– А-а-а, – говорю я. – Мои сыновья тоже любят «Покемон».
Мальчишка поднимает на меня глаза:
– И что?
– Как видите, здесь можно без труда разместить две детские кровати… Дайте мне пройти. Запасную комнату покажу.
В комнате хранится велоэргометр и кипы старых журналов. Урсула указывает на угол у окна, где на стыке стены и потолка пролегла извилистая трещина.
– Там трещина. У вас проблемы с перекрытиями?
– Знаете, я ее раньше не замечала. Тони-и-и. Тони-и-и-и-и. Давно у нас эта трещина?
– Нэзаю… Какая трещина?
– В запасной комнате есть трещина.
– В стене?
– Да.
– Нэзаю.
Хозяйка снова поворачивается к нам:
– Ну, я не в курсе, сколько она уже там, но в целом неприятностей с домом не возникало. Пока мы здесь жили, ничего не отвалилось, ха-ха-ха!
Я тоже смеюсь из вежливости и чувствую на себе взгляд Урсулы, говорящий: «Сдурел?» – но решаю не встречаться с ней глазами.
– В гараж заглянете?
Мы отвечаем «да». В гараже обнаруживается машина.
– Вот видите, – говорит жена Тони, – машина помещается.
Мы с хозяйкой опять хихикаем, Урсула опять смотрит с прищуром.
Когда мы выходим на улицу, нам машет сосед. Ему лет пятьдесят, рукава закатаны до локтей, вскапывает клумбы с цветами.
– Приезжали дом смотреть?
– Так точно.
– Хорошо, хорошо. Вы вдвоем и больше никого?
– У нас два малолетних сына.
– О-о, хорошо. Поскорей бы сюда вселилась другая семья. А то жена говорила, что вчера какие-то черномазые приезжали смотреть. Не хотелось бы, правда? От соседей многое зависит.
– Да, – отвечаю я, – еще как зависит.
Дом.
– Давно дом выставлен на продажу?
Риелтор поигрывает ключами от машины.
– Его только-только подготовили для осмотра. Здесь раньше одна старушка жила, умерла в ванне…
– В этой самой ванне?
– В ней. Несколько недель пролежала, пока соседи не всполошились из-за вони. Уборки, конечно, было много. Потом владельцы ждали, пока следствие закончится. Тут еще один квартирант жил, но он, похоже, смотался задолго до трагедии. Никто не видел его уже несколько месяцев. Мансарду хотите посмотреть?
– Нет.
Дом.
– Вы в связке? – спрашивает женщина в спортивных штанах и шлепках.
– В связке? Какой? – хмурится Урсула.
– Имеется в виду, ждем ли мы, пока продадут наш дом, и ждут ли наши покупатели, пока продадут их дом и так далее, – поясняю я. – Нет, мы не стоим в очереди. Мы фактически выплатили ссуду. Нам не требуется ждать продажи дома, чтобы купить новый. Фактически мы могли бы сдавать свой дом в аренду.
– Могли бы? – переспрашивает Урсула, стреляя в меня глазами.
– Нашла время, – с улыбкой говорю я ей по-немецки.
– Тогда ладно. А то у меня из-за этих связок продажи срываются. Уже двенадцать раз так было. Я теперь на таблетках живу.
– Мы могли бы войти? – спрашивает Урсула.
– А вы точно не в связке?
– Нет.
– Ну, тогда заходите.
Нас ведут через укороченную прихожую.
– Это – кухня. Я… ой, простите, наверное, лучше по одному заходить. Видите, все, что нужно, – прямо тут, под рукой.
– Дверь выходит во двор?
– Да. Но я ей не пользуюсь. Если хотите осмотреть двор, надо выйти через парадную дверь и пройти по дорожке. Тут… простите… тут у нас гостиная, где мы сидим и смотрим телевизор.
– Кажется, раньше здесь были две комнаты?
– Похоже на то. Когда я поселилась, уже так и было, но на потолке видно, где была красная краска, а где желтая, не правда ли? Наверное, по этой границе раньше проходила стена.
– Да-да.
– Наверху смотреть будете?
– Будем.
– Хорошо. Ступайте за мной. Осторожнее с этой вазой. Она из Португалии. Направо… Направо… Нет, это – лестничная площадка. Это – туалет.
Я берусь за ручку, но женщина заступает мне дорогу:
– Мне не хотелось бы, чтобы вы туда заглядывали.
– Как скажете.
– А это – спальни.
– Три спальни?
– Да. Вернее, две и кладовка. Но в кладовке поместится еще одна кровать, не слишком широкая.
Урсула сует голову внутрь и смотрит.
– Если здесь поставить кровать, дверь не откроется.
– Дверь можно снять с петель.
– А окна? Рамы не двойные?
– Нет, не двойные. Не собралась их установить.
– Спасибо, что показали нам дом. – Мы начинаем спускаться по лестнице. – Он очень милый.
– Номер риелтора у вас есть, верно?
– Да. В офисе нам сказали, что перезвонят в понедельник узнать, что мы надумали.
– Я цену не сброшу, – добавляет хозяйка, открывая нам дверь.
– Нас предупредили.
– Тогда ладно.
– Тогда ладно.
– До свиданья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95