Никто не ходит в этих местах в одиночку без веской причины. Кто ты?
Симон молчал.
— Крысиная Морда, обыщи все вокруг и посмотри, нет ли здесь еще кого-нибудь?
Самый молодой грабитель бросился выполнять приказ и, вернувшись, сказал, что никого не увидел.
Главарь убрал кинжал от шеи Симона и в задумчивости провел пальцем по лезвию. Оно было очень острым.
— Ты бродишь один со всей этой кучей денег, — сказал он. — Без слуги, без багажа, без осла. Без всего. Почему? В чем тут дело?
— Деньги не представляют для меня ценности, — сказал Симон.
Двое разбойников так и покатились со смеху, в восторге пихая друг друга локтями. Человек с кинжалом велел им заткнуться. Увалень сделал недовольное лицо.
— Не нравится мне это, — сказал он.
— Еще раз спрашиваю, — сказал человек с кинжалом. — Кто ты?
— Я проповедник, — сказал Симон.
Острие ножа снова впилось в его горло пониже уха.
— Я не дурак. Я уже видел тебя где-то прежде. Не помню где, но то, что ты не проповедовал, это точно.
Трое других разбойников насторожились.
— В любом случае, — спросил Крысиная Морда, — зачем проповеднику все эти деньги?
— Я ведь говорил, — сказал Симон. — На этих деньгах лежит проклятие. Ими нельзя пользоваться.
Он заметил, что их глаза расширились и стали затуманиваться, как у детей, которые поняли, что игра, в которую они играли, может оказаться опасной.
Человек с кинжалом засмеялся, но как-то неуверенно:
— Зачем ты тогда их носишь при себе? Почему не избавишься от них?
— Я не могу от них избавиться, — сказал Симон. — Они мои, потому что проклятие — мое. Деньги — знак проклятия. Я не могу избавиться от проклятия.
— О чем он говорит? — раздраженно спросил разбойник с лицом, действительно напоминающим крысиную морду.
— Проклятие передается с деньгами? — переспросил человек с кинжалом.
— Разумеется, — сказал Симон. — Только два человека могут его снять. Тот, кто наложил это проклятие, и я.
Нож пополз вверх и остановился на его ухе.
— Тогда сними его.
— Это не так просто, — сказал Симон. — Я могу это сделать, только если найду правильное применение этим деньгам. Если существует правильное применение.
Четвертый разбойник, толстый коротышка с детским лицом, следил за разговором с нарастающим замешательством. Наконец его лицо прояснилось от внезапно пришедшей ему мысли.
— Когда мы его будем убивать? — сказал он.
— Почему, — не отставал человек с кинжалом, — они прокляты?
Он начинал нравиться Симону, который увидел в нем скрытую способность к теологии.
— Насколько я понимаю, — сказал он, — потому, что я попытался их использовать, чтобы купить Святой Дух.
Какое-то время все молчали. Человек с кинжалом неожиданно сплюнул на землю:
— Я знаю, кто ты. Ты — Симон Волхв.
— Нет.
— Да, да. Я тебя узнал. У меня хорошая память на лица. Я видел тебя в Себасте, ты показывал фокусы на рыночной площади. Люди говорили об этом неделями. Они говорили, — он сделал паузу, — ты можешь летать.
— Я больше не занимаюсь магией.
— В тебе сидит дьявол, — сказал человек с кинжалом.
Снова наступила тишина, но другого характера. Увалень застонал.
— Отдайте ему его проклятые деньги, пусть уходит, — взмолился он.
Человек с кинжалом сделал шаг назад. Он был напряжен и зол.
— Ты издевался над нами, да? — сказал он.
— Вы не поняли, — сказал Симон. — Я теперь проповедник. Я посвятил себя правде, а не иллюзиям.
— Неужели? Что же ты проповедуешь?
— Собственно говоря, — сказал Симон, — я учу людей нарушать закон, но говорить вам об этом нет смысла, поскольку вы его и так нарушаете. — Он смотрел в их непонимающие лица. — Может быть, вы хотели бы стать моими учениками?
Пояс с деньгами упал к его ногам. Он его поднял.
— Убирайся, — прорычал человек с кинжалом. Увалень бросил ему его одежду. Симон поймал ее.
— Теперь проваливай.
Разбойник с детским лицом наблюдал за происходящим с выражением полного недоумения. Он едва сдерживался.
— Вы его отпускаете? Вы ему отдаете деньги?
— Он колдун.
— А деньги!
Разбойник с детским лицом двинулся на Симона. Человек с кинжалом преградил ему путь:
— Он опасен, дурак.
— Мне он не кажется опасным.
— Мне тоже, — сказал Крысиная Морда. — Мне кажется, нож войдет в него, как в сыр.
— Идиоты! — заорал увалень. — Вы что, не понимаете, кто он? Да он мог превратить всех нас в…
Он схватился за пояс и обернулся, но было поздно. Крысиная Морда выхватил у него меч и бросился на Симона, как дикий кот. Руки Симона были заняты одеждой и поясом с деньгами, и единственное, что он мог сделать, — это инстинктивно вскинуть руки, чтобы защитить свою грудь. По крайней мере так он думал. Но нападавший увидел что-то совсем другое. После первого удивительно неточного броска Крысиная Морда дико замахал мечом, который рубил только воздух. Сделав несколько нелепых выпадов, он отпрянул, мертвенно-бледный, и выронил меч. Четверо разбойников, словно в трансе, принялись медленно отступать, вытаращив глаза. Потом, издав странный звук, больше похожий на кудахтанье, чем на крик, одновременно повернулись и бросились наутек.
Симон смотрел на них, пока они не скрылись из виду. В задумчивости он стал одеваться. Одевшись, он посидел в тени валуна и отдохнул. Потом поднялся и зашагал обратно туда, откуда пришел.
Хозяин борделя был жирной тушей с маленькими подозрительными глазками. Он встретил вопрос Симона с немедленной враждебностью:
— С чего мне ее продавать? Она хорошо работает. У нее куча клиентов.
— Однако, думаю, они не часто возвращаются.
— Что ты хочешь сказать?
— Она несдержанна на язык, верно? У нее независимый ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100