Мы расплатились с дуканщиком, поблагодарили его за шашлыки и пошли на свой БТР.
Возле нашего БТРа стояла БМПшка разведчиков, рядом с ней стояли Пипок, Серега и Туркмен, мы подошли к ним.
— Ну как, Пипок, отошел после облома, — спросил я.
— Да, нормально.
— Глухо тебе душара макушку поджарил.
— Да пошел ты.
— А вы где лазили четыре часа? — спросил Туркмен.
— О-о, мы побалдели нормально, вина попили, шашлыков поели, в одной хибаре на прикол нарвались, — ответил Хасан, и рассказал, как мы с дедками поприкаловались.
— А мне что, шашлыка не приперли? — спросил Туркмен.
— Сарбосы все сожрали, ну и Хасан неплохо приложился, — ответил я, и спросил:
— А наши с полка приехали?
— Да, вернулись, они на тропосфере затарились, в полк не заезжали. Жратвы привезли и боеприпасов, машины заправили.
— Куда махнем?
— На иранскую границу, там будем караваны пасти, Шиндантские духов там где-то мочат, а мы будем караванные тропы держать, чтоб духам снабжения не давать, — ответил Серега.
— А Асифу че надо было?
— Хрен знает, вроде просил, чтоб его караваны не бомбили.
— Когда выдвигаемся?
— Да щас поедем, полкач уже в колонне.
— Откуда ты, Серега, обо всем знаешь?
— Ну, разведка ведь, это вы, соляра, ни хрена не знаете.
— Ну ладно, знаток, не очень-то на пехоту наезжай, а то по башке получишь, — заявил Хасан Сереге.
Из БМПшки вылез водила и крикнул:
— Поехали, взводный вызывает.
Серега с Пипком запрыгнули в БМПшку и укатили, а мы залезли на броню и стали ждать выдвижения. Через полчаса колонна выдвинулась, а мы, раскумаренные вином, курнули еще косяк и, поев винограда, завалились отдыхать в десантный отсек. Дело шло к вечеру, и надо было быстрее проследовать горы и выехать к иранской границе, а то ночью катить среди гор — процедура не из приятных.
Ну что ж, отдохнули мы у сарбосов неплохо, хоть мало, но все-таки лучше, чем ничего.
ПРОГУЛКА ПО ИРАНУ
Я открыл глаза: напротив моего лица под защитным плафоном горела лампочка, равномерно гудели двигатели БТРа, я лежа смотрел на плафон, машина шла мягко — наверное, двигались по песку, было немного прохладно, но это даже хорошо, а то жара за целый день уже надоела. Приятно было смотреть на сине-зеленый свет. Я представил себя в космическом корабле, мы летим по галактике, а впереди бесконечная голубизна космоса, и хотелось, чтоб это состояние продолжалось, как можно дольше. Глаза мои снова закрылись, и я стал погружаться в сон, продолжая представлять себя в космосе. Я бы, может, еще некоторое время подремал, но где-то рядом раздалась короткая очередь из КПВТ, я очнулся от дремоты и фантазий, вернувшись в реальность. Вот черт, какому-то дураку делать нечего, весь кайф обломал.
С трудом приподнявшись я спросил:
— Кто едет?
— Я еду, — ответил Хасан.
— А сколько время?
— Одиннадцать.
— Юра, хорош орать, спать мешаешь, — пробубнил сонным голосом Туркмен.
Я перелез через спящих пацанов, и запрыгнул в командирское сидение.
— Горы проехали?
— Да, час назад.
— Давно едешь?
— Не, час где-то. Как только горы проехали я сел, а Туркмен спать завалился.
— Не устал? А то давай я поеду.
— Нет, нормально, сиди отдыхай.
Я одел шлемофон, общий эфир молчал, я погулял по волнам и выловил голос Америки, они вещали на каком-то азиатском я зыке, я снял шлемофон и протянул Хасану:
— На переведи, что там болтают.
Хасан надел его, через пару минут снял и бросил мне на колени:
— На узбекском трещат, ничего интересного. Рассказывают, про обстрел наливников где-то за Гератом.
— Знаешь левую волну, на которой пацаны сидят?
Хасан снова надел шлемофон и покрутил настройку.
— Ну, че там? Дай послушаю, — снял с него шлемофон, и напялил его на себя.
В эфире шел диалог между танкистами и второй ротой.
— Фазан, заганы чарса на 411-й, у нас вашэ галяк, — донеслось с эфира.
— Кто это?
— Качи-вачи.
(Качи-вачи — это водила на 411-м БТРе, по нации он грузин, прослужил полтора года и был «дед».)
— О, салам Качи-вачи. Где вы находитесь?
— Васмой от комбата.
— О, далеко. Когда колонна станет, зашлите кого-нибудь.
— Нэштяк, сдэлаем.
— Качи-вачи, ответь 472-му. Это Юра, — подключился я к разговору.
— О, Юра, салам.
— У нас возьмите, мы третьи от комбата.
— О, спасыбо Юра, канэчно к вам блыже, я чижа заганю.
— Ну, бывай.
— Чего грузин хочет? — спросил Хасан, когда я снял шлемофон.
— Чарса просит. Он с Фазаном договаривался, но танкисты же впереди колонны идут, к ним пока доковыляешь, а мы через пять БТРов от них.
— Да пусть заходят, жалко что ли.
Сзади что-то стукнуло по БТРу, нас слегка качнуло, я аж вздрогнул.
— Кто сзади едет? — спросил я Хасана.
— Хохол, кто же еще. Опять уснул, мудила.
— Я завтра пришибу этого Хохла, — подал голос Туркмен из отсека.
— Как он до сих пор в пропасть не улетел, постоянно спит за рулем. Как только он едет, так обязательно долбанет кого-нибудь, или его долбанут сзади. Гранату ему кинуть в люк, что ли, — возмутился Хасан.
— Ему уже разведчики раз по башке надавали, когда он у БМПшки баки помял. Помнишь, Хасан?
— Да помню. А ему все равно похер. Надо Греку сказать, чтоб подрочил своего водилу.
— Ну ладно, Хасан, раз ты мне руль не даешь, пошел я спать.
— Да посиди, косяк сейчас забьем. Скучно ведь одному.
— Ну ладно, давай чарс.
Я взял чарс у Хасана, забил косяк и мы курнули.
Колонна остановилась минут через двадцать, и к нам в люк запрыгнул ротный.
— Сейчас прокатимся вдоль иранской границы, выступим в роли разведки. Я поеду с вами, у моего БТРа левый движок накрылся, на одном тащится. Говорил же этому мудаку Петрухе, проверь движки, проверь движки, еще с прошлого рейда левый барахлил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110