– Пошли, поспишь сегодня со мной в одной постели. – Она поднялась.– Да мне и на полу хорошо.– Пол грязный, – заявила она. Действительно, повсюду валялись стопки газет «Нью-Йорк таймс», а отправившись в ванную за бумажным платком, я напоролась босой ногой на пластмассовую сережку в форме единорога. – Уютно свернемся рядышком, только, чур, без всяких лесбийских штучек.Впервые за этот вечер я рассмеялась.– Кстати, – Мэй откинула одеяло и взбила мою подушку, – сегодня я подала заявление об уходе. – Она протянула мне пижаму со Смурфом и залезла в постель. – Эх, кто теперь будет выплачивать мне жалованье? Вся надежда на тебя.– Мэй, – напомнила я, – мой магазин еще даже не открылся.– Что ж, придется поторопиться. Первый работник у тебя уже есть. Часть третья Глава 29Сделай сам Я готовила кофе (можно сказать, я только им и питалась, на еду попросту не хватало времени), когда раздались звон разбитого стекла и дикий вопль:– Джесси-и! Можно тебя на минутку?Я поспешила на зов. Мэй держала в руках то, что осталось от старинного набора тарелок Георга Дженсена, приобретенного мной на одной домашней распродаже. Как выяснилось, он много лет покоился под старыми халатами. Бывают же чудесные находки! Блюдо и тарелки с насыщенным черно-белым орнаментом получили второе рождение.– Я растяпа! – вопила Мэй, кружась вокруг своей оси и отчаянно размахивая оставшимися тарелками. Заплетенные в косички волосы хлестали ее по лицу. – Черт!.. У меня не руки, а крюки!– Мэй, – сказала я, – будь добра, поставь тарелки на место и осторожно отходи, пока еще что-нибудь не грохнула.Мэй жутко расстроилась.– Я бы на твоем месте меня уволила. У меня вечно все из рук валится.– Да успокойся ты, этому блюду можно подобрать замену. – Я взяла совок и, опустившись на колени, стала подметать осколки.– Нет, нельзя! – Она тряхнула крашеными светлыми лохмами и топнула крошечной ножкой, обутой в зеленую шпильку. – Это блюдо старинное!Я объяснила, что существует веб-сайт, специализирующийся на антиквариате. У них имеется целый склад редчайших фарфоровых изделий. Такое блюдо там точно найдется.Мэй немного успокоилась.– Правда? – недоверчиво переспросила она. – Почему же ты не сказала об этом Тарин, когда та грохнула лиможскую супницу?Я многозначительно подмигнула.– А! – Мэй покачала головой и расхохоталась. – Все понятно!С открытия магазина прошло три месяца. Несчастья сыпались на пас одно за другим: во время сезона дождей, обрушившихся на город, протекла крыша; потом прорвало трубу; а первого июня, когда началась жара, сломался кондиционер (с кондиционерами мне хронически не везет). Но несмотря на все неурядицы, дела шли гладко – даже лучше, чем я надеялась. Я распродала всю мебель, что покрывалась пылью в моем сарае, и теперь мы с Мэй пополняли инвентарь. Мы устроили выставку работ Уайатта, и большая часть скульптур была распродана в первый же день. Уайатт выглядел очаровашкой (вот уж не ожидала от него): он надел джинсы и белую рубашку, а на шею небрежно повязал галстук. Рассказывая о своих работах, он энергично жестикулировал большими руками, а весенний ветерок трепал его каштановые волосы. Во время беседы с художественным критиком из газеты «Лос-Анджелес уикли» Уайатт вдруг взглянул на меня, и у меня захватило дух. Этот взгляд разительно отличался от того, которым он окинул меня во время концерта группы Мэй. Я улыбнулась и налила очередному клиенту бокал шампанского, в котором торчала совершенная по красоте веточка бугенвиллеи.Лиззи прямо-таки завалила меня работой. Ее новый дом был выполнен в стиле Уоллеса Неффа, с фресками на потолке и традиционным садом. Ока хотела наделить его неповторимой индивидуальностью, чтобы он будил воспоминания о летних каникулах, которые она проводила с отцом в Монтесито (там у него имелся летний домик). Лиззи продумывала интерьер с той же тщательностью, с какой заправляла своей фирмой. Она раз пять меняла мнение насчет роскошного набора коралловых люстр, который я раздобыла для нее на распродаже, и отослала обратно уже обтянутый диванчик. Но несмотря на все передряги, Лиззи мне нравилась. К тому же она давала отличные рекомендации.Но самое замечательное заключалось в том, что я наконец-то бросила курить: не по чужому требованию, а по собственному желанию.Перед открытием магазина я отправила Брин приглашение, но ни она, ни Дэвид не явились. Правда, я получила цветы и открытку следующего содержания: «Она бы тобой гордилась. Брин». Я страшно по ней скучала, особенно в первую неделю работы магазина. То и дело звонила и делилась новостями. В последний раз мы с Брин виделись на свадьбе Генри. С тех пор прошло уже полгода, но мне по-прежнему не верилось, что наша дружба не выдержала испытания на прочность. Я-то думала, что вместе мы все выдюжим, и было очень грустно, что смерть Сесил и последовавшие за ней события разрушили наши отношения – вместо того чтобы их упрочить (что было бы логичнее). Почему так произошло, оставалось для меня загадкой. Открытка Брин вселяла надежду: значит, мы еще не окончательно возненавидели друг друга. Я хранила ее в кассе под ящиком с деньгами.Тарин в магазин ни разу не заглянула. Но однажды, когда я заработалась допоздна, мне показалось, будто мимо медленно проехал ее «БМВ». Я не была уверена, что это именно ее тачка, но ради прикола помахала рукой.Спустя неделю после разрыва с Заком я подъехала к его дому на мини-грузовике. За рулем сидел недовольно ворчавший Генри. Разумеется, я послала е-мейл, предупредив о своем приезде. Дома никого не оказалось. Зак оставил записку с просьбой, чтобы, когда я закончу сборы, не забыла положить ключ на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86