– Заходите, заходите, заходите-е!Аппетитный запах жарящейся индейки привел нас с Заком на кухню, где миссис Дюран в ситцевом фартуке стиля французского кантри (похоже, страсть к необычным фартукам в этой семье передавалась по наследству) поливала жиром птицу. Она выпрямилась, вытерла руки полотенцем, свернула его, аккуратно положила на столик и официально поздоровалась со мной – можно подумать, раньше мы никогда не встречались. Когда я пожимала ей руку, мне показалось, будто я держу маленького слабого птенчика.– Как дела, мама? – Зак шагнул к ней и чмокнул в щеку.– Да не жалуюсь, – отозвалась миссис Дюран. – Но боюсь, что, когда твой отец доберется-таки домой из больницы, индейка успеет засохнуть.– Разве доктор Дюран сегодня работает? – спросила я.– Он у нас всегда работает, – выдохнула она.Пир обещал быть великолепным: индейка со специями, пюре из сладкого картофеля, жареные фиги, рагу с овощами под лимонной цедрой, клюквенный соус домашнего приготовления. От моего предложения помочь миссис Дюран отказалась и выпроводила нас с Заком из кухни. В гостиной уже стоял стол с закусками и «освежающими напитками» (она именно так их и назвала).В нашей семье День благодарения никогда особо не отмечали. Отец, Генри и я слонялись по квартире, потягивали пиво и смотрели по телику парад. Потом я играла с Хамиром в нарды, и после нескольких шумных партий мы все, в самой затрапезной одежде, садились обедать. Когда передо мной предстал празднично убранный стол, в центре которого возвышались бутыли из тыквы, я поняла, что День благодарения в доме Зака – это совсем другая песня.Вернувшийся домой доктор Дюран тихо прокрался в гостиную, обнял сына, поздравил меня с Днем благодарения и поинтересовался, сильно ли ему влетит за опоздание. (Зак пожал плечами, а Дерри закатила глаза, мол, какая разница?) Я отправилась на кухню и упросила миссис Дюран позволить мне помочь ей с сервировкой. Мы накрыли стол и зажгли свечи. Доктор Дюран прочитал короткую молитву, а миссис Дюран аккуратно разложила всем еду.Мы сидели за большим столом в стиле французского кантри и ели из фарфоровых тарелок, покрытых лимонной глазурью. Снаружи дом меня впечатлил, но вот над интерьером определенно следовало бы поработать. Вместо стульев здесь были диванчики. Вот уж уродцы так уродцы: пухлые до чрезвычайности, обтянутые набивным ситцем в цветочек и заваленные подушками. Всюду, куда ни кинь взгляд, орнаменты: на диванных подушках – миниатюрные петушки, на обоях – полосочки, на тюлевых занавесках – господа в шляпах и дамы с зонтиками машут вслед улетающим воздушным шарам. Мать Зака была уроженкой Сан-Франциско, но, видимо, взяв фамилию мужа, она безоговорочно приняла и его французские корни со всеми вытекающими последствиями.За ужином (идейка и вправду засохла – эх и влетит же за это доктору Дюрану!) Дерри болтала о своем новом парне, «компьютерном гении», который пытался перевестись в Калифорнийский университет на отделение программирования компьютерных игр.– Неужели существует такое отделение? – поинтересовался доктор Дюран, подавшись вперед. Он был высоким мужчиной плотного телосложения. Это от него Зак унаследовал французское обаяние, хотя галльская челюсть доктора Дюрана была несколько тяжелее. В речи отца иногда проскальзывал легкий акцент.– Папа! – Дерри закатила глаза. – Да у них целый институт. – Она обернулась к Заку. – Некоторые не советуют мне встречаться с Кешоном только из-за того, что он афроамериканец. – Она хмыкнула. – Но по-моему, это предрассудки.– Под «некоторыми» Дерри подразумевает нас, – пояснил доктор Дюран и подмигнул мне.– Наша семья выше предрассудков. – Миссис Дюран отложила нож и вилку. – Просто мне не нравится, что вы вместе гуляете по городу. Что, если вы попадетесь каким-нибудь... как их там, Арман?– Сторонники превосходства белой расы, – подсказал он, накалывая ломтик индейки на вилку.Она кивнула:– Вот-вот. Каким-нибудь сторонникам превосходства белой расы?Дерри фыркнула; ее мать оставила это без внимания.Весь ужин миссис Дюран держалась со мной сухо – суше пережаренной индейки. У матери Зака были на удивление тонкие запястья: когда она подкладывала Заку в тарелку индюшачью ножку, я испугалась, что кость сейчас треснет. Сладкий картофель ее приготовления горчил у меня во рту. К ужину миссис Дюран переоделась в хлопчатобумажные брюки и накрахмаленную белую рубашку, которая шелестела от малейшего движения. В этом шорохе мне мерещилось скрытое неодобрение к моим мятым штанам и неряшливой «двойке» из джемпера и жакета. Каждый раз, когда я что-нибудь говорила, она тяжело дышала через ноздри, словно испытывая боль.Я изо всех сил пыталась наладить контакт. Спросила рецепт подливки. Похвалила ужасающие бутыли из тыквы. Но миссис Дюран было не так-то легко умаслить. Зато к псу она выказала нежную привязанность. Перед ужином она даже положила ему в миску кусок индейки, и теперь сытый и довольный Хэппи посапывал у ее ног. Его розовое брюшко вздымалось и опускалось в такт дыханию. Собака лишний раз напоминала о том, что Сесил мертва, а я наглым образом узурпировала ее место. Может, поэтому Зак не хотел брать с собой Хэппи? И как я раньше не догадалась!– Вам подложить индейки? – спросила миссис Дюран.– Да, пожалуйста, – ответила я. – В жизни ничего вкуснее не пробовала.– Мам, ты лайм в воду положить забыла, – напомнила Дерри.– Прости, Дерри. – Миссис Дюран поднялась из-за стола. – Боюсь, у нас семейство трезвенников.(То есть: «Знаю, чего ты хочешь. И сама хочу того же, но пусть это будет нашим общим наказанием».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86