— После долгой, преднамеренной паузы Пульези продолжает: — Давай немного проясним ситуацию. Трансвестит тут ни при чем. Или его убили умышленно, чтобы напустить дыма. Логика простая: Давид отыскал что-то очень важное, и его убрали. Это что-то нашел я, и теперь пытаются убрать меня. Все по той же причине, что и Давида. Они хотят получить пленки, не правда ли?
— Кто же хочет получить их?
— Сначала поговорим о пленках.
— Ты прослушал их?
— Все неразборчиво. Материал очень грязный. Много различных шумов, посторонних звуков, голоса накладываются друг на друга. Нужно переписать все и прочистить, чтобы получилось приличное звучание. Запись была сделана в Соединенных Штатах.
— А сейчас эти пленки у кого? В суде?
— Они у меня. В надежном месте. На двух из них идет разговор о маршрутах транспортировки наркотиков. Ничего особенного. Чушь. А другие действительно важные. Они содержат очень секретную и очень ценную информацию. Военную тайну, понимаешь?
— Только не говори мне, будто речь идет об очередном перевороте в Италии.
Пытаюсь скрыть свое любопытство, но Пульези и не заставляет упрашивать себя.
— Ничего подобного. Речь идет об одной операции под любопытным названием «Кастрировать шакала». Это тебе ни о чем не говорит?
— Кастрировать шакала? Нет.
— «Шакалы» на сленге — это террористы, антиамериканские террористы. — Пульези делает жест, будто читает лекцию. — Судя по тому, что мне удалось узнать и понять, записи содержатся в закодированном виде — и Давид в начале дает ключ — имена и способы прикрытия главных агентов, которые готовятся сейчас развернуть террор непосредственно в Соединенных Штатах.
Я ограничиваюсь тем, что всеми силами избегаю цепкого взгляда Пульези.
— Мало того, — продолжает он, — помимо сети агентов, а они разных национальностей, на пленке перечисляются базы в районах Средиземного моря и на Ближнем Востоке, где готовятся тысячи террористов, которых переправят в Америку.
— Операция «Кастрировать шакала» должна, надо полагать, разрушить планы террористов.
— И нанести серию ударов по терроризму вообще, уничтожив просочившихся агентов и ликвидировав их опорные базы.
— А из каких источников получена эта информация? Из итальянской разведки — ЧИА или из американской — ФБР?
— Давид ничего об этом не говорит. К тому же зачем опять вытаскивать на свет божий итальянскую разведку? Тайных служб сколько угодно. Я сам могу тебе перечислить десяток только американских. Кроме итальянской, самая мощная — это НСА — Национальная служба безопасности, ДИА — Национальная разведывательная служба, нечто вроде итальянской разведки в Пентагоне, ИНР — разведка и исследования при Госдепартаменте. Кроме того, имеются также разведки всевозможных министерств и ведомств — коммерческие, аграрные, финансовые, а также разведки трех родов войск. — Пульези поднимается, чтобы достать другую бутылку виски. — Не говоря уже о многонациональной разведке в сфере информации. Шпионаж и информация идеально сочетаются.
— Думаешь, Давид работал на кого-то?
— Не думаю. — Пульези качает головой, наполняя рюмки. — По-моему, он обнаружил эти сведения случайно, сунул куда-то нос просто из любопытства…
— И решил, что сможет произвести сенсацию в прессе. Он всегда только об этом и мечтал.
— А еще вернее, чтобы добыть гору денег, продав записи тем, кто не хочет, чтобы шакал был кастрирован, то есть террористам и правительствам, которые им покровительствуют. Но это ему не удалось. — Пульези сильно потеет и от жары, и от спиртного, но главным образом из-за нервного напряжения, искажающего его черты. — Я взялся за очень нужное дело. А ты как поступил бы на моем месте?
— Отчего бы не передать пленки в суд или в нашу Службу безопасности?
— Я не так наивен. Теперь я уже ненужный свидетель, которого необходимо убрать. По крайней мере этим озабочены те, кто во что бы то ни стало хочет получить записи. На месте Давида теперь нахожусь я. — Он шумно вздыхает. — Могу попытаться только одним-единственным способом. Тебе ясно как?
— Это не так уж трудно. Если верно, что ты действительно в таком же положении, как Давид, то и действовать должен точно так же, как он.
Энергично кивая, Пульези охотно соглашается:
— Вот видишь, ты тоже умеешь рассуждать. Потому-то я и захотел посоветоваться с тобой.
— Тебе надо попытаться продать записи «шакалам».
— И скрыться от них. — Пульези недобро улыбается. — Это может оказаться главным выигрышем в моей жизни. Получу уйму нефтедолларов и найму себе для охраны целую армию одалисок.
Открываю балконную дверь и выхожу на террасу — хочется немного пройтись. Терраса на втором этаже окружена зеленью ухоженного сада. Когда возвращаюсь в комнату, Пульези предлагает:
— Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Все равно и ты завяз в этом деле по самые уши.
Медлю с ответом. В горле совершенно пересохло.
— Что… Как… Как это понимать?
— А так, что ты — сволочь. И заявляю тебе это совершенно хладнокровно, по-дружески. Я знал, что, мечтая о всяких конспирациях и интригах, ты дойдешь и до этого.
Я повышаю голос:
— Пульези, перестань наконец обращаться со мной как с ребенком!
Он даже не шелохнулся.
— И в самом деле. Тебе шестьдесят. Не знаю, смешон ты или жалок. Не могу понять, чего больше. Признаюсь, ты поразил меня. Никогда бы не подумал, что ты способен подложить бомбу в машину. В каком самоучителе ты это вычитал? — Он отвел от меня взгляд, более того, теперь вообще избегает смотреть на меня. — Ты был настолько неосторожен, что не позаботился даже надеть перчатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63