Мы не хотим признаться себе, что мы не столько заняты самим делом, сколько получением прибыли. Причем любой — физической, психологической, материальной.
Иногда получение прибыли может быть делом. Это так. Но тогда и нужно заниматься получением прибыли. Если же это отношения с другим человеком или даже любовь к нему, то такой «задней мысли» просто не может быть.
Данила внимательно посмотрел мне в глаза. Казалось, что этот незнакомый нам человек не дает никакого интервью, а говорит непосредственно о нас и для нас.
Сначала он упомянул тех, кого выбирает Жизнь, желая на них положиться. Он словно бы говорил о Кристине. Им будет больно и тяжело, но жаловаться стыдно — тебе многое дано, а потому и спрашивается с тебя многое.
Потом он говорил о нашей с Данилой поспешности. О нашем желании достичь своей цели, готовности идти напролом, о нашем заблуждении, будто бы мы знаем все и, главное, как. Так что теперь нам уже не казалось странным, что мы упустили Кристину.
Мы думали не о ней, а о Скрижали, мы шли не помочь Кристине, а за Скрижалью. Мы не были искренними в своем поступке, и поэтому потерпели неудачу. Прибыль показалась нам на миг важнее человека. А когда тебе кажется, что некая вещь важнее человека, ты неизбежно терпишь неудачу.
*******
Ну, хорошо. Я все поняла, — самоуверенно резюмировала журналистка. — Последний вопрос. Хотела спросить вас про любовь. Когда я прочитала вашу книгу про мужчин и женщин, я была потрясена! Такой необычный взгляд на эти вещи! Но почему вы говорите, что любовь — это болезнь?
— Я говорю, что любовь становится болезнью, — голос мужчины зазвучал тише.
— Ну, хорошо. Почему она становится болезнью?
— Как вам это объяснить… — мужчина задумался. — Помните русские сказки, которые заканчиваются словами: «И я на той свадьбе был, мед-пиво пил…»
— Да, конечно.
— Какое препятствие стоит в них на пути главного героя?
— Ну, по-разному, там, — девушка напряженно сосредотачивалась. — У одного — Кощей Бессмертный, у другого — Змей Горыныч… Или какой-нибудь царь-самодур, баба-яга…
Вы перечисляете символы препятствий, их художественные образы. А суть препятствия в чем?
— Ну, я не знаю…
— В сказке героя обязательно ждет перерождение. Внешне это всегда происходит по— разному. Он, например, был жестоким, бессердечным и эгоистичным. А в конце сказки перерождается — становится добрым, внимательным, чутким и отзывчивым.
Иногда перерождение прямо пальцем показывают. Например, Иван прыгает в котлы с водой студеной, кипяченой… Кажется, он должен погибнуть. Но гибнет только прежний Иван, Иван-дурак, а на свет появляется новый, настоящий Иван, Иван-царевич.
Наконец, во многих сказках перерождение показывается образно. Главный герой или превращается в животное или, напротив, ждет обратного перерождения в человека. И это не только в русских сказках. Подобные сюжеты встречаются по всему свету, причем и в религиях. Вспомнить хотя бы египетского бога Ра или Будду, переродившегося в момент своего просветления. Христос перерождается…
— Ну, а причем тут любовь? — журналистка, чувствовалось, напрягалась, наконец, не вытерпела и перебила своего собеседника.
Любовь?.. — на секунду мужчина задумался. — Это как смерть. Понимаете? Человек как бы теряет, отдает себя. Он словно гибнет, но не умирает. Он перерождается для новой жизни. Любовь — это опыт смерти и воскрешения. Так должно быть, но так не случается.
— Не случается? — переспросила девушка.
— Нет, не случается, — в голосе мужчины снова появилась какая-то тоска. — Люди разучились любить. За любовью современного человека всегда стоит желание какой-то выгоды. Мы не любим другого человека, мы любим свое желание в нем. Мы обманываем себя. Наша любовь лишена искренности, спонтанности. В ней нет ничего настоящего, только аллюзия, только изображение, подражание…
— Вы в этом так уверены? — в словах девушки сквозило недоверие.
— А вы — нет? Современный мужчина относится к женщине двумя способами. Или как к проститутке — то есть хочет ее, но не испытывает к ней уважения. Или же, напротив, как к матери, то есть уважает ее, но при этом недвусмысленно смотрит на других женщин. В таких условиях женщина просто не может быть Женщиной! Потому что Женщина — не мать и не проститутка, она Женщина.
Так что и самой женщине приходится как-то подыгрывать мужчине, искать способы привлечь или удержать его. Может ли она смотреть на него глазами любви, когда у нее нет ощущения надежности, нет полноты чувства? Не может. Странно ли, что наступает момент, когда она разочаровывается? Любовь становится расчетом.
Женщина решается на обмен. Кто-то соглашается на секс, кого-то устроят деньги, кому-то достаточно эмоциональной поддержки. А какая-то женщина надеется, что у нее будет от любимого мужчины ребенок. Родившийся малыш станет свидетельством ее так и не разродившегося когда-то чувства.
Все, что мы называем любовью, превращается в обмен услугами. И это уже не любовь. Любовь — она как смерть…
— Вы уже говорили это, — девушка попыталась вернуть своего собеседника в русло заданного ею вопроса.
— Да, говорил. Понимаете, это как перед смертью, как в смерти… Исповедоваться, омыться, одеться во все белое. Эго символы конечно, но символы чистоты, внутренней очищенности, освобождения от своего «я», своего «эго». И без этой жертвы любви не может быть. Но это и не жертва вовсе, да и любовь — не узы. Подлинная любовь — это, напротив, освобождение.
Чтобы родиться заново, нужно умереть, а умирать страшно. Да и кто знает, будет ли после смерти новое рождение? Что там — пустота или новая жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30