Я несчетное число раз выбривала шерсть вокруг ран и нагноений у собак, кошек и даже у одной старой мангусты! Ну и крепко же ты спишь! Ни разу глаз не открып, пока я утром тебя раздевала и запихивала в постель. Угадай, где я сегодня была! В Вестминстерском аббатстве, у мадам Тюссо и на утреннем представлении «Гамлета». Какое наслаждение слышать, как обыкновенные солдаты, принцы и могильщики говорят стихами! Я бы все время хотела говорить стихами. Еще я видела много маленьких детей в лохмотьях и дала им кое-что из денег, которые перед уходом взяла у тебя из кармана. Давай-ка вытру тебе лицо этим мягким теплым полотенцем и помогу надеть твой уютный стеганый халат, чтобы ты мог полчасика посидеть, прежде чем снова ляжешь, и съесть вкусный ужин, который я заказала, ведь нам надо подкрепить твои силы, Парень.Я встал на ноги в том оглушенном состоянии, в каком оказывается всякий, кто от истощения сил проспал слишком долго и проснулся, когда обычно ложится спать. На ужин подали ветчину, пикули, салат, яблочный пирог и две бутылки индийского эля. Принесли кофейник и поставили, чтобы не остыл, на треножник, под которым теплился огонь. Я слегка ожил, приободрился и взглянул на мою Судьбу, которая свернулась, как змейка, в покойном кресле через стол от меня. Она улыбнулась мне столь недвусмысленно, что я затрепетал от благоговения, страха и острейшего желания. Ее обнаженные плечи белели на фоне черной мантии распущенных волос, ее мягко вздымающаяся…— Тут я пропущу несколько фраз, Свичнет, — сказал Бакстер, — поскольку они полны отвратительных преувеличений, даже по меркам самого Парринга. Их содержание сводится к тому, что он и наша Белла провели эту ночь так же, как предыдущую в поезде, если не считать того, что незадолго до семи утра он взмолился, чтобы она позволила ему поспать. Продолжу с этого места.— Зачем? — спросила она. — После завтрака будешь спать сколько захочешь. Я сказала администрации, что ты нездоров, и они относятся к тебе очень сочувственно.— Я не хочу провести весь медовый месяц в привокзальном отеле Центральной железной дороги, — взвыл я, от огорчения позабыв, что мы до сих пор не поженились. — Я думал, мы поедем за границу.— Ура! — воскликнула она. — Обожаю заграницу. Куда сначала?В Глазго (мне показалось, что с тех пор прошли годы) я предвкушал, как буду блаженствовать с ней в тихой маленькой гостинице в рыбацкой деревушке на побережье Бретани, но теперь я содрогнулся от самой мысли, что окажусь с Беллой в уединенном месте.— В Амстердам, — пробормотал я и заснул.Она разбудила меня в десять, успев побывать с моим бумажником в бюро путешествий Томаса Кука, купить билеты на вечерний пароход в Гаагу, заплатить по счету в отеле, собрать наши вещи и спустить их в вестибюль. В номере ост лись только мой дорожный несессер и необходимая одежда.— Я хочу есть и спать! Пусть мне подадут завтрак в постель! — закричал.— Не волнуйся, бедный ты мой, — сказала она успокаивающе. — Завтрак на подадут внизу через десять минут, а потом ты сможешь, сколько душа пожелает спать в кебе, в поезде, еще в одном поезде и еще в одном кебе.Теперь вы понимаете, что была у меня за жизнь, когда мы мчались через во Европу и вокруг Средиземного моря. Ночью — часы лихорадочного бдения в постели с женщиной, не знающей, что такое сон; днем я либо дремал, либо меня вели за руку как оглушенного. Я предвидел все это еще до отъезда из Лондона и на пароходе направлявшемся в Гаагу, решил, что спасусь, ИЗНУРИВ Беллу! В моих ушах уже раздаются раскаты дьявольского хохота, который эта нелепая идея извергла и. Вашей отвратительной глотки. Благодаря железному напряжению воли и множеству чашек крепкого черного кофе я нашел в себе силы, пересаживаясь с поезда hi пароход, с парохода в кеб, носиться с ней по всем самым шумным и многолюдным отелям, театрам, музеям, ипподромам и — увы, увы! — игорным домам на континенте, покрыв в одну неделю четыре страны. Она наслаждалась каждой минутой путешествия и блеском глаз и маленькими знаками нежности ясно давала понять, что скоро в уединенный час любви отблагодарит меня за все. Моей единственной надеждой оставалось вот что: если публичные средства передвижения и бешеное коловращение дня не в состоянии к вечеру утомить ее и погрузить в сон, они, быть может, сделают это со мной. Тщетная надежда! Между Беллой и природным Паррингом — низменной частью Парринга — возникла прочная связь, которую мой несчастный измученный мозг не мог ни разорвать, ни ослабить. Вновь и вновь я падал в постель, точно в смертный сон, но когда я в скором времени пробуждался, оказывалось, что я ласкаю ее. Подобно жертве головокружения, которая кидается ВПЕРЕД, в пропасть, вместо того, чтобы отшатнуться от нее, я СОЗНАТЕЛЬНО бросался в любовный танец с его стонами восторга и отчаяния, не прерывая его до тех пор, пока луч света сквозь щель между ставнями не возвещал вступление в чистилище нового дня. В Венеции я упал в обморок, скатился по ступеням Сан-Джорджо Маджоре в лагуну, почувствовал, что тону, и возблагодарил за это Господа. Очнулся я, как всегда, в постели с Беллой. Меня мутило от морской болезни. Мы находились в каюте первого класса на пароходе, совершающем круиз по Средиземному морю.— Бедный Парень, ты слишком резво начал!-сказала она. — Никаких больше казино и кабаре! Отныне я становлюсь твоим врачом и предписываю полный покой, кроме тех часов, когда мы вместе в уютном гнездышке, как сейчас.С тех пор до самого дня моего спасения я был тряпичной куклой, безвольной игрушкой в ее руках. Но лежа в постели сколько возможно в течение дня, я в конце концов стал потихоньку восстанавливать силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88