ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он тоже, как и все, смотрел телевизор.
— А знаете, — задумчиво произносит Крамер, — мне кажется, этого парня, Мак-Коя, можно бы попробовать выкурить.
— Выкурить?
— Ну да. Я сейчас просто думаю вслух, но… если, может быть, выйти с этим в прессу…
— В прессу? — кривится Фицгиббон. — Ты что, шутишь? С чем? Мужик начинает нервничать, когда к нему на квартиру заявляются двое полицейских, и он пользовался своей машиной в тот вечер, когда был сбит пострадавший? Знаешь, что из этого следует? Ровным счетом ничего.
— Я же сказал, я просто думаю вслух.
— То-то и оно. Сделай мне одолжение, не думай вслух при Эйбе, а то он может решить, что ты это всерьез.
* * *
Рид-стрит — это одна из старых улочек в центре, по соседству с Ратушей и судом. Она довольно узкая, и здания, теснящие ее по обе стороны: конторы и мануфактурные склады с чугунными колоннами и козырьками, повергают ее в траурный полумрак даже в такой день, как сегодня, когда весело светит весеннее солнце. Правда, старые дома в этом районе, в треугольнике к югу от Кэнел-стрит, постепенно, исподволь перестраиваются под современные офисы и под квартиры, но сажа слишком глубоко въелась в стены.
Шерман Мак-Кой шел по кафельному коридору четвертого этажа в одном из этих старых чугунных строений. Он увидел пластиковую табличку на двери: «Дершкин, Беллавита, Фишбейн и Шлоссель», толкнул и очутился в крошечной, ярко освещенной приемной со стеклянной перегородкой, за которой сидела смуглая латиноамериканская женщина. Шерман назвался и объяснил, что ему нужен мистер Киллиан. Женщина надавила звонок. Открылась стеклянная дверь, за ней оказалось другое помещение, просторное, с белыми стенами и залитое еще более ярким, совсем уж невыносимым светом. Он бил с потолка, и Шерман поневоле понурил голову. Под ногами лежал оранжевый фабричный ковер без ворса. Щурясь от тысячеваттного сияния, Шерман увидел диван с белыми пластиковыми боковинами и кремовым клеенчатым сиденьем. Сел и сразу же съехал на самый край — сиденье оказалось покатым, хочешь не хочешь пришлось откинуться лопатками на спинку. Шерман неуверенно осмотрелся. У стены напротив стоит еще один такой же диван, на нем сидят двое мужчин и женщина. Один мужчина в сине-белом тренировочном костюме с ярко-синей кожаной грудью. Другой — в чем-то вроде шинели из бурой зернистой кожи, должно быть — слоновьей, с исполинскими широченными плечами. А на женщине черный пиджак, тоже кожаный и широкий, черные кожаные брюки и черные пиратские сапоги с отворотами под коленками. Все трое сидят и щурятся. И так же как Шерман, то и дело съезжают на край покатого дивана, а потом, шурша и скрипя кожей, отодвигаются обратно. «Кожаная» мода. Похожи втроем на одного слона, которого донимают мухи.
Из внутреннего коридора появился худой и длинный лысый мужчина с растрепанными бровями, в рубахе, при галстуке, но без пиджака и с револьвером в кобуре слева у пояса. Он мельком улыбнулся Шерману, как врач, который торопится пройти мимо ожидающих пациентов. И снова скрылся за дверью.
Из коридора донеслись голоса, мужской и женский. И вошли мужчина и женщина, он шел и подталкивал ее перед собой. А она семенила ногами и озиралась на него. Мужчина высокий, крепкий, лет под сорок. На нем двубортный синий костюм в крупную голубую клетку и полосатая рубашка с белым крахмальным воротничком.
Похож на шулера, подумал Шерман. А лицо узкое, даже можно бы сказать, тонкое, если бы не явно перебитый нос. Женщина же довольно молодая, не старше двадцати пяти, грудастая, губы ярко намазаны, волосы космами во все стороны, густо наштукатуренная физиономия, шея торчит из широкого круглого ворота. Одета в черный свитер, всунута в узкие черные джинсы и ковыляет в черных туфельках на высоких каблуках-шпильках. Сначала они спорят полушепотом. Но ее голос начинает звучать все громче, а его, соответственно, все тише. Классический вариант: мужчина хочет оставаться в рамках негромкого приватного разговора, а женщина решает пустить в ход один из своих козырей, а именно принародную сцену. У нее их два: принародная сцена и слезы. Сейчас она закатывает сцену. Ее голос звучит все пронзительнее и пронзительнее, и наконец мужчина тоже перестает сдерживаться.
— Но вы должны, — настаивает на чем-то женщина.
— Ничего я не должен, Айрин.
— Что же мне делать, идти за решетку?
— Что тебе делать? Платить по счетам, как все люди, — отвечает мужчина. — Ты уже и так меня обставила на половину гонорара. И теперь еще просишь, чтобы я делал такие вещи, за которые могут лишить права адвокатской практики.
— Вам наплевать.
— Это не правда, Айрин. Просто я больше ничего для тебя сделать не могу. Ты не оплачиваешь счета. И не смотри на меня так. Я тебе больше не советчик.
— Но вы должны. Что, если меня снова арестуют?
— Надо было раньше об этом думать, Айрин. Что я сказал тебе, когда ты первый раз сюда явилась? Помнишь? Я сказал тебе две вещи. «Айрин, — я сказал, — я не собираюсь быть твоим другом. Я собираюсь стать твоим адвокатом. Но я сделаю для тебя больше, чем все твои друзья». И еще я сказал: «Айрин, а знаешь, ради чего я это сделаю? Ради денег». И я сказал: «Помни эти две вещи, Айрин». Верно ведь? Говорил я тебе это?
— Но не могу же я снова идти в тюрьму! — Она потупила густо накрашенные глаза. Свесила голову. У нее задрожала нижняя губа, затряслись всклокоченные волосы, задергались плечи.
Слезы.
— Бога ради, Айрин! Перестань.
Слезы.
— Ну хорошо. Слушай… Я выясню, по какой статье тебя хотят привлечь, и буду представлять тебя на предварительном слушании. Но и только, имей в виду.
Слезы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
— А знаете, — задумчиво произносит Крамер, — мне кажется, этого парня, Мак-Коя, можно бы попробовать выкурить.
— Выкурить?
— Ну да. Я сейчас просто думаю вслух, но… если, может быть, выйти с этим в прессу…
— В прессу? — кривится Фицгиббон. — Ты что, шутишь? С чем? Мужик начинает нервничать, когда к нему на квартиру заявляются двое полицейских, и он пользовался своей машиной в тот вечер, когда был сбит пострадавший? Знаешь, что из этого следует? Ровным счетом ничего.
— Я же сказал, я просто думаю вслух.
— То-то и оно. Сделай мне одолжение, не думай вслух при Эйбе, а то он может решить, что ты это всерьез.
* * *
Рид-стрит — это одна из старых улочек в центре, по соседству с Ратушей и судом. Она довольно узкая, и здания, теснящие ее по обе стороны: конторы и мануфактурные склады с чугунными колоннами и козырьками, повергают ее в траурный полумрак даже в такой день, как сегодня, когда весело светит весеннее солнце. Правда, старые дома в этом районе, в треугольнике к югу от Кэнел-стрит, постепенно, исподволь перестраиваются под современные офисы и под квартиры, но сажа слишком глубоко въелась в стены.
Шерман Мак-Кой шел по кафельному коридору четвертого этажа в одном из этих старых чугунных строений. Он увидел пластиковую табличку на двери: «Дершкин, Беллавита, Фишбейн и Шлоссель», толкнул и очутился в крошечной, ярко освещенной приемной со стеклянной перегородкой, за которой сидела смуглая латиноамериканская женщина. Шерман назвался и объяснил, что ему нужен мистер Киллиан. Женщина надавила звонок. Открылась стеклянная дверь, за ней оказалось другое помещение, просторное, с белыми стенами и залитое еще более ярким, совсем уж невыносимым светом. Он бил с потолка, и Шерман поневоле понурил голову. Под ногами лежал оранжевый фабричный ковер без ворса. Щурясь от тысячеваттного сияния, Шерман увидел диван с белыми пластиковыми боковинами и кремовым клеенчатым сиденьем. Сел и сразу же съехал на самый край — сиденье оказалось покатым, хочешь не хочешь пришлось откинуться лопатками на спинку. Шерман неуверенно осмотрелся. У стены напротив стоит еще один такой же диван, на нем сидят двое мужчин и женщина. Один мужчина в сине-белом тренировочном костюме с ярко-синей кожаной грудью. Другой — в чем-то вроде шинели из бурой зернистой кожи, должно быть — слоновьей, с исполинскими широченными плечами. А на женщине черный пиджак, тоже кожаный и широкий, черные кожаные брюки и черные пиратские сапоги с отворотами под коленками. Все трое сидят и щурятся. И так же как Шерман, то и дело съезжают на край покатого дивана, а потом, шурша и скрипя кожей, отодвигаются обратно. «Кожаная» мода. Похожи втроем на одного слона, которого донимают мухи.
Из внутреннего коридора появился худой и длинный лысый мужчина с растрепанными бровями, в рубахе, при галстуке, но без пиджака и с револьвером в кобуре слева у пояса. Он мельком улыбнулся Шерману, как врач, который торопится пройти мимо ожидающих пациентов. И снова скрылся за дверью.
Из коридора донеслись голоса, мужской и женский. И вошли мужчина и женщина, он шел и подталкивал ее перед собой. А она семенила ногами и озиралась на него. Мужчина высокий, крепкий, лет под сорок. На нем двубортный синий костюм в крупную голубую клетку и полосатая рубашка с белым крахмальным воротничком.
Похож на шулера, подумал Шерман. А лицо узкое, даже можно бы сказать, тонкое, если бы не явно перебитый нос. Женщина же довольно молодая, не старше двадцати пяти, грудастая, губы ярко намазаны, волосы космами во все стороны, густо наштукатуренная физиономия, шея торчит из широкого круглого ворота. Одета в черный свитер, всунута в узкие черные джинсы и ковыляет в черных туфельках на высоких каблуках-шпильках. Сначала они спорят полушепотом. Но ее голос начинает звучать все громче, а его, соответственно, все тише. Классический вариант: мужчина хочет оставаться в рамках негромкого приватного разговора, а женщина решает пустить в ход один из своих козырей, а именно принародную сцену. У нее их два: принародная сцена и слезы. Сейчас она закатывает сцену. Ее голос звучит все пронзительнее и пронзительнее, и наконец мужчина тоже перестает сдерживаться.
— Но вы должны, — настаивает на чем-то женщина.
— Ничего я не должен, Айрин.
— Что же мне делать, идти за решетку?
— Что тебе делать? Платить по счетам, как все люди, — отвечает мужчина. — Ты уже и так меня обставила на половину гонорара. И теперь еще просишь, чтобы я делал такие вещи, за которые могут лишить права адвокатской практики.
— Вам наплевать.
— Это не правда, Айрин. Просто я больше ничего для тебя сделать не могу. Ты не оплачиваешь счета. И не смотри на меня так. Я тебе больше не советчик.
— Но вы должны. Что, если меня снова арестуют?
— Надо было раньше об этом думать, Айрин. Что я сказал тебе, когда ты первый раз сюда явилась? Помнишь? Я сказал тебе две вещи. «Айрин, — я сказал, — я не собираюсь быть твоим другом. Я собираюсь стать твоим адвокатом. Но я сделаю для тебя больше, чем все твои друзья». И еще я сказал: «Айрин, а знаешь, ради чего я это сделаю? Ради денег». И я сказал: «Помни эти две вещи, Айрин». Верно ведь? Говорил я тебе это?
— Но не могу же я снова идти в тюрьму! — Она потупила густо накрашенные глаза. Свесила голову. У нее задрожала нижняя губа, затряслись всклокоченные волосы, задергались плечи.
Слезы.
— Бога ради, Айрин! Перестань.
Слезы.
— Ну хорошо. Слушай… Я выясню, по какой статье тебя хотят привлечь, и буду представлять тебя на предварительном слушании. Но и только, имей в виду.
Слезы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255