ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Как указал Макс Вебер, власть есть не что иное, как умение с наибольшей вероятностью предвидеть чужое поведение.
Гитлер был ясновидящим, он мог управлять себе подобными благодаря своему божественному (или дьявольскому) дару, который позволял ему видеть дальше, чем остальные. Для него будущее было таким же ясным, как настоящее. Как же после этого не признавать с горечью собственное ничтожество и не восхвалять изрекаемую им Истину?

Закон II. Все люди лживы
Если, в соответствии с теоремой Геделя, любая аксиоматическая система содержит неразрешимые утверждения; если, в соответствии с релятивизмом Эйнштейна, не существует абсолютного времени и пространства; если, в соответствии с принципом неопределенности, причинность уже не годится для уверенного предсказания будущего; и если у каждой отдельной личности имеется своя отдельная правда — это означает, что существование всех нас, созданных из одинаковой атомной материи, есть неопределенность. Наши убеждения, таким образом, неизбежно половинчатые.
Следствие II
Лживость въелась в наше сознание и в нашу душу, как червь-паразит в плоть жертвы. Мы обманываем по самым разнообразным соображениям, иногда — просто по привычке, поскольку, затерявшись в бескрайности Вселенной, даже не знаем, кто мы. Если я не могу сказать сам о себе, что говорю правду, как могут быть в этом уверены остальные?

Закон III. Все люди — предатели
Предателем может стать лишь тот, кто твердо придерживается хотя бы одного убеждения, верит хотя бы в одну жизненно важную истину и тем самым обрекает себя на роль разрушителя. Такого ждет трагическая и жестокая участь; он низвергает устои собственной системы, ведет войну против себя, ломает принципы своего существования. Решусь даже дать определение крайнего случая: только тот настоящий предатель, кто в итоге самоуничтожается. А вот как Оскар Уайльд высказался на этот счет: люди губят лишь то, что любят.

Следствие III
Влюбленные защищают свою любовь как единственную истину на свете, как высшую ценность на земле, как высшую религию и подавляют всех непосвященных с беспощадностью и жестокостью диктаторов и палачей. Они верят, что их правота служит им оправданием.
В Америке лейтенант Фрэнсис П. Бэкон лгал двум женщинам, важнее которых для него не было никого и ничего на свете, — Вивьен и Элизабет. Я, в свою очередь, лгал Генриху, Марианне, Наталии… Во всех случаях любовь служила нам искуплением грехов. Мы и ведать не ведали, что все абсолютные величины — из которых любовь самая великая — порождают предателей.
Диалог первый: о том, как забывается история
Лейпциг, 5 ноября 1989 года
— Вы не могли бы включить эту лампу?
— Конечно, — отвечает он мне. — Как вы себя чувствуете сегодня?
Как я могу себя чувствовать? Мне столько раз задавали этот вопрос за все прошедшие годы, что он потерял для меня всякий смысл. Как отличить день ото дня, когда живешь целую вечность? Когда все дни одинаковые, когда мгновения чередуются, похожие одно на другое, когда само время перестало существовать? И все-таки этот новый доктор мне симпатичен. Те, что приходили до него и докучали мне вопросами, рецептами, советами, не обладали искренней готовностью Ульриха сострадать и помогать, выдающей в нем неопытного медика, карьера которого обречена на неудачу. Его назначили моим лечащим врачом лишь несколько дней назад, и он с самого начала не произвел на меня впечатления надзирателя или любителя чужих откровений, как другие, а наоборот, мне показалось, что ему почему-то действительно интересно выслушивать мои воспоминания. Ну и времена настали — нынче никому нет дела до прошлого!
Ульрих вежлив, услужлив и почти с благоговением называет меня «профессором», хотя я об этом его не просил. Иногда он рассказывает о том, что происходит снаружи, в диком и чуждом для меня мире. Даже читает мне вслух газеты с видимым восторгом, который я не разделяю. Похоже, новый руководитель Советского Союза, очередная подделка Сталина, выражает готовность освободить свои колонии, включая жалкий ошметок Германии, где мы находимся. «Началась новая эра», — говорит мой ночной гость, но я лишь саркастически улыбаюсь в ответ.
Стены комнаты вдруг озаряются светом тысячи солнц, будто от вспышки атомного взрыва. Никогда раньше не выглядели они такими белыми, со всеми своими ржавыми пятнами и грязной паутиной, и такими не похожими на тюремные.
— А вы как чувствуете себя, доктор? — спрашиваю я в свою очередь, имитируя его тон.
— Очень хорошо, спасибо, профессор Линкс, — с радостной готовностью отвечает тот. — Боль в боку по-прежнему ощущается? Боль… Я даже не знаю, что означает это слово.
— Можно спросить вас? — говорит он, присаживаясь ко мне на кровать. — Кто вы?
Он что, не знает?
— Я — Густав Линкс, математик Лейпцигского университета, — с важностью представляюсь я. — По крайней мере, так записано в моем личном деле. Вы разве не читали?
Ульрих показывает мне свои желтоватые зубы.
— Да я не об этом. Я знаю, как вас зовут. И знаю, что вы здесь уже больше сорока лет, — говорит он с извиняющимся жестом.
— Что же вы хотите, чтобы я вам сказал? — спрашиваю я, чуть приподнимаясь.
—Правду.
— Правду! Опять эта старая песня, — отвечаю. — Правду! Да кому она нужна…
— Я просто хочу узнать вас получше. Поближе познакомиться.
— Ответы на все вопросы есть в моем личном деле, — упорствую я. — Или его уже сожгли за ненадобностью?
— Хочется услышать от вас лично. Хочу подружиться с вами. Расскажите!
Какая польза кому-то знать о моей жизни? Даже мне нет никакой пользы. Но небесно-голубые глаза Ульриха почему-то вызывают у меня доверие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики