Лиза швырнула сковороду в раковину и,
включив телевизор, забилась в кресло. Передавали что-то о
загранице; видно было плохо из-за помех, но звук оказался
более-менее различим. Какой-то развязный тип с микрофоном стоял
на людном перекрестке, по которому взад-вперед сновали повозки,
велосипеды и отчего-то коровы; Индия -- догадалась Лиза.
-- Мы ведем наш репортаж из Бенгалии, -- весело сообщил
тип. -- Здесь, в маленьком городке... (тут телевизор зашипел, и
название исчезло в небытии), правоверные индуисты отмечают
очередную годовщину со дня трагической гибели Шри Бхагавана
Сатья -- выдающегося учителя и борца за свободу Индии. Его
здесь почитают как святого, приносят жертвы и молятся об
исполнении желаний....
Лиза от скуки ненадолго вздремнула, а когда открыла глаза,
по экрану снова ездили повозки и ходили коровы.
-- ...местные жители рассказали нашей съемочной группе
прекрасную легенду. Когда тело Шри Сатья было возложено на
погребальный костер, его верная жена, Чандра Кумари, вошла в
огонь и припала к ногам любимого мужа. В это мгновение с небес
раздался голос Шри Сатья: он поклялся, что во всех следующих
рождениях будет искать свою жену. Сати -- самосожжение вдов --
известный в Индии обычай, однако из-за его крайней
жестокости...
Здесь Лиза окончательно заснула. Ей снилось, что она
колотится головой обо что-то твердое -- это была стена или
запертая дверь, -- разбивая лоб до крови. Проснувшись от ужаса
и боли, Лиза поняла, что неотрывно пытается вспомнить то, что
совсем недавно забыла.
-- О Господи, -- пробормотала она, кутаясь в ночную
сорочку, и неожиданно даже для самой себя громко и отчетливо
произнесла: -- Ебанулась.
Тотчас ей сделалось стыдно и противно, а потом заноза
вновь начала сверлить мозг, и стало до того невыносимо, что
Лиза опустилась на пол и в голос завыла. Немного поголосив, она
взяла себя в руки и, пошатываясь, вышла на балкон. С девятого
этажа открывалась мерцающая панорама ночного города: огни,
невнятные силуэты зданий, далекая телевышка. Ветер доносил
аромат липы и лай собак. Лиза заглянула за перила, и тьма
показалась ей родной и знакомой, словно море из детства. Она
встала на цыпочки, и тапки незаметно оторвались от пола.
Побалансировав некоторое время, Лиза приняла решение. Она
уселась на перила спиной к ночи, сбросила тапки и, глубоко
вдохнув набежавшую липовую волну, приготовилась. Внезапно новый
порыв ветра донес знакомую мелодию. Отвлекшись на секунду от
судьбоносного действа, Лиза прислушалась. Ла Тойя Джексон,
пронеслось в голове. Ла Тойя, Ла Тойя... И вдруг заноза в мозгу
взорвалась тысячью обжигающий брызг (Лиза почему-то подумала о
сталеварах) -- Ла Тойя, Ла Тойя -- кто я?! Именно этот вопрос
она безмолвно задавала себе с непонятным упрямством.
Кто я? Кто я?.. Н-да. Лиза слезла с перил и молча побрела
в кухню. Чад почти развеялся; теперь просто немного пахло
жареной картошкой. Она открыла холодильник, нашла пакетик
творога и принялась с жадностью глотать кусок за куском. Кто я?
Ну как же, говорила она себе, давясь творогом, чтобы не сойти с
ума, я -- Лиза Маякина, Елизавета, можно сказать, Петровна,
историческое имя, хотите -- посмотрите в энциклопедии. Я
младший библиотекарь, окончила, если хотите знать, институт
культуры, красный диплом, между прочим, одни пятерки. Зарплата
-- 150 рэ, но зато платят вовремя, без задержек. Вот. Кто я? Ну
как... Здесь Лиза запнулась, словно бы обнаружив невидимую
преграду. Если я, рассуждала она, говорю о себе Лиза Маякина,
то она, то есть Лиза, это уже не совсем я, или как? То есть
если кто-то говорит о ком-то, значит этот кто-то -- не Лиза
Маякина, так я понимаю? Пойдем дальше. Про Лизу мы уже все
поняли, ладно, а я -- то есть кто я?..
Неизвестно, чем бы закончился этот метафизический монолог,
если бы Лиза не упала в обморок и не провела в нем остаток
ночи, однако, придя в чувство, она убедилась, что во сне упорно
и сосредоточенно задавала себе один и тот же вопрос: кто я? Не
в силах больше выносить эту тяжесть, Лиза как была в одной
сорочке выбежала на улицу. Не замечая изумленных взглядов
прохожих, она вскочила в троллейбус, и он выбросил ее прямо в
давешнюю лужу. Лиза отчаянно прыгнула босыми ногами, и холодные
брызги обожгли живот. Нищий у метро смерил Лизу пронзительным
взглядом. Раскинув руки, она побежала к нему и вдруг ни с того
ни с сего выпалила: "Кто я?!!"
Старик осторожно взял ее за руку и чуть потянул к себе.
Лиза повиновалась. Едкий смрад словно бы не касался ее ноздрей,
да и сама она совершенно не отдавала себе отчета в
происходящем.
-- Ты разве не знаешь? -- ласково сказал он. -- Ты -- Лиза
Маякина.
-- Нет, нет! -- воскликнула Лиза. -- Ни за что.
-- А ты уверена? -- старик прищурился и заглянул ей в
глаза.
-- Будь что будет, -- прошептала Лиза.
Старик снял с шеи четки и осторожно, как гремучую змею,
одел на Лизу.
-- Ой! -- шарахнулась она.
-- А теперь как? -- улыбаясь спросил старик.
-- Жжет, жжет! -- закричала Лиза, -- не хочу-у!
Прохожие начали оборачиваться; из-за угла показался
милиционер.
-- У нас мало времени, -- быстро сказал старик.
-- Кто я?! -- из последних сил вскрикнула Лиза.
-- Смотри.
Кругом бушевало пламя, и ничего нельзя было разобрать.
Прямо перед глазами она увидела черные обгорелые ступни. Кожа
на них вздувалась волдырями и лопалась, обдавая Лизу
фонтанчиком кипящих брызг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14