РАЗУМОВСКИЙ. Повсюду ссылки на солидные журналы "Штерн" и "Шпигель". А они врать не будут. МИХАИЛ. И народ верит этой галиматье? РАЗУМОВСКИЙ. Верит! Верит потому, что знает, что на случайную связь с Раисой Максимовной вы бы не пошли. МИХАИЛ. А ты? РАЗУМОВСКИЙ. До вчерашнего дня тоже верил. А теперь думаю, что это дело рук товарища Громыко. Чебриков вчера сам видел, что Андрей Андреевич эти родословные в ГУМе продовал. МИХАИЛ. А зачем ему это? РАЗУМОВСКИЙ. Ну как же! Если вы действительно его любимый сын, а Раиса Максимовна - его сестренка, тогда можно говорить о целой династии: Андрей Андреевич - Мыко II, вы Мыко I, а Раиса Максимовна - Мыко III. МИХАИЛ. А почему Мыко, а не Громыко? РАЗУМОВСКИЙ. Настояшая фамилия нашего президента Мыко, Мыко Андрей Андреевич, а Гро - это его партийная приставка. МИХАИЛ. Ишь ты. А почему я Первый, а он Второй, а не наоборот? Ведь если верить "Штерну", тоАндрей Андреевич - основоположник династии. РАЗУМОВСКИЙ. Он никак не может быть основоположником, потому что вы раньше его стали Генсеком. МИХАИЛ. Что значит раньше? Он что, тоже расчитывает Генсеком стать? РАЗУМОВСКИЙ. Если верить нумерации, то да. Сразу после вас. МИХАИЛ. Так он же старый, а я молодой - не дождется. РАЗУМОВСКИЙ. Это не аргумент, Михаил Сергеевич. Андрей Андреевич на 12 лет моложе Хомейни. В его годы аятола даже министром не был, а Мыко уже президент. МИХАИЛ. Ты прав. Обложили, со всех сторон обложили.
РАЗУМОВСКИЙ. Я ведь не случайно о товарище Алиеае заговорил. По этим родословным получается, что Гейдар Алиевич - ваш отец. МИХАИЛ. Еще один отец?! РАЗУМОВСКИЙ. Вот выходит, что они с Громыко кровная родня, то есть заодно. А на заседания Алиев не ходит потому, что ему стыдно вам в глаза смотреть. МИХАИЛ. Стыдно? Почему? РАЗУМОВСКИЙ. Потому, что он тоже хочет Али II стать. МИХАИЛ. А я, получается, опять Первый. РАЗУМОВСКИЙ. Слишком много претендентов на ваше место. И главное все законные, не подкопаешься. МИХАИЛ. Что же будем делать? РАЗУМОВСКИЙ. Надо их по очереди нейтрализовать. МИХАИЛ. Ну, это без меня. На родных отцов у меня руки не подымаются. РАЗУМОВСКИЙ. Хотя бы одну одну придется поднять, Михаил Сергеевич, чтобы из Политбюро вывести. С кого начнем? МИХАИЛ. А кто опасней? РАЗУМОВСКИЙ. Думаю, что Гейдар Алиевич. Его трудно найти, а раз человек прячется, значит он чего-то замышляет. МИХАИЛ. Я знаю где он прячется. У Чебрикова. РАЗУМОВСКИЙ. У Виктора Михайловича? Зачем? МИХАИЛ. Пытается убедить Чурбанова в том, что он его первый раз видит. РАЗУМОВСКИЙ. Кто кого? МИХАИЛ. Алиев Чурбанова. РАЗУМОВСКИЙ. А Чурбанов что? МИХАИЛ. А Чурбанов уперся и просит Гейдара вернуть ему 12 миллионов долларов для покрытия судебных издержек. РАЗУМОВСКИЙ. 12 миллионов долларов?! Зачем же он их брал? МИХАИЛ. В том-то и дело, что не брал, а ему давали. А он такой скромный, никому отказать не мог. РАЗУМОВСКИЙ. Скромный, говорите. Значит с него и начнем. МИХАИЛ. Завтра Пленум, на нем этот вопрос и решим. Только надо сделать так, чтобы все тихо было, по-родственному: в связи с уходом на пенсию по состоянию здоровья. РАЗУМОВСКИЙ. Тихо не получится. Но удар отвести можно. Нужна отвлекающая операция, чем-нибудь другим внимание публики занять. Поговорите с Ельциным, пусть какой-нибудь фокус выкинет. А то он левым называется только, а ничего толком не делает. Народ уж разочаровался, опять слухи пошли о единстве в партийном руководстве. МИХАИЛ. Твои предложения. РАЗУМОВСКИЙ. Пусть Ельцин ударит по правому крылу товарища Лигачева. МИХАИЛ. Борис не согласится, у Кузьмича, видал, какой кулак волосатый. РАЗУМОВСКИЙ. Да вы только пообещайте, чтобы он не боялся, а на Пленуме мы ему такой дружный отпор дадим, что про Алиева никто и не вспомнит. МИХАИЛ. Хорошо, так и сделаем. А ты, Жора, и впрямь кадровую политику потянуть сможешь. РАЗУМОВСКИЙ. Смогу, и не только кадровую, я с вами еще такое устрою!
Диалог Тысяча Восемнадцатый.
21 октября 1987 года. Москва. Старая
Площадь. Зал заседаний ЦК. На сцене
перед трибуной лежит старая калоша.
В ней уральский левша с московской
пропиской. Младшие товарищи стоят,
обхватив головы руками, потеряв дар
речи. Товарищи постарше выстроились
в очередь к микрофону. Остальные
стараются доплюнуть до мокроступы.
МИХАИЛ. Кто еще хочет выступить? ЗАЙКОВ. Я! Тут вот товарищ Ельцин хотел выступить, но почему-то молчит. Но мы-то знаем, что он хотел сказать. Я, как бывший ученик лекальщика, не могу с ним согласится в оценке роли и значения предпоследних указаний Егора Кузьмича. А как бывший начальник производства на заводах Москвы и Ленинграда я согласен, что с такими мыслями Борису нельзя руководить столичной партийной организацией. Короче, говоря, словами Егора Кузьмича, "Борис, ты не прав", и нож в спину партии, который ты точишь накануне великого праздника, спрячь в ножны до лучших времен. (аплодисменты). МИХАИЛ. Кто еще хочет вступится за правду-матку? Вадим Андреевич? Давай и покороче, а то записался весь зал. МЕДВЕДЕВ. Я секретарь ЦК без года неделю работаю. Но даже я заметил, что Борис не прав, а Егор прав. В отличие от товарища Зайкова, я речь Ельцина не читал еще и не знаю, что он хотел сказать. Но одно знаю точно:
Михаил и Кузьмич одним шиты лыком.
Кто бабушке перестройке более мил?
Мы говорим Миша - думает про пост Громыко,
Мы говорим Кузьмич, верим, что он Михаил. Мне тут перед началом Пленума Егор Кузьмич сказал: выступишь, Вадим, хорошо - будешь через год председателем Идеологической комиссии. А я ему так ответил: выступлю, но бескорыстно. А тебе Борис, лучше сразу во всем признаться: если Кузьмич говорит, что ты не прав, значит не прав. МИХАИЛ. Может быть ты, Борис Николаевич, что-нибудь скажешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38