У многих плюмажи были не настоящие, а формы разные, потому что здесь собрались солдаты из разных полков, но в целом они смотрелись впечатляюще.Рут и Вильям застыли у окна, задернув занавески и подглядывая в тоненькую щель. Оркестр маршировал мимо мясной лавки к бару, но музыканты то и дело посматривали на окна магазина.– Что за… – выдавил Уолкер.– Может… – пробормотала Рут. Но Вильям уже заметил нечто иное, не менее удивительное.К тому времени музыка стала такой громкой, что сидящему у бара мальчишке пришлось заткнуть уши, хотя он при этом весело смеялся. Потом что-то привлекло его внимание. Из-за угла вышли шесть ослов в желто-розовых нарядах, запряженных в большую пеструю телегу. На ней, образуя помост высотой три-четыре фута, стояли ящики, над которыми возвышались два стула. Телегу так пышно убрали лентами, что ее почти не было видно – даже упряжь, и ту обвесили флагами! Они хлопали на ветру, пока ослы топали вперед, погоняемые шестью пастухами в ярких шляпах и широких цветастых кушаках.Повернувшись в другую сторону, мальчик увидел, как по дороге к бару приближается стадо ослов. Их было очень много, каждый искусно убран цветами и тканями. Их также погоняли разодетые пастухи, весело бегущие в лучах утреннего солнца с такой скоростью, что казалось, они вот-вот врежутся в оркестр.Как только музыка прекратилась, они прибыли к бару, а вместе с ними – целое стадо нарядного скота. Абрахам Торнтон принялся за работу. Он обнажил саблю и стал указывать ею в разные стороны, объясняя людям и отбившимся ослам, куда встать, и вообще приводя толпу в порядок. Со стороны все происходящее казалось сущей сумятицей: музыканты держали инструменты высоко над головой, как бы спасая их от животных; «сержанты» на лошадях ездили туда-сюда, поглядывая то на сборище, то на своего «капитана». Вдобавок откуда-то появилась вторая телега, запряженная пышно убранными ослами. К этой телеге привязали два шеста, на которые натянули плакат. Красные на голубом буквы гласили:
Кто бы мог подумать – Веселая Гурьба!!!
Под надписью была нарисована толпа людей, танцующих или машущих шляпами.Внезапно все стихло. Торнтон поднял саблю высоко в воздух, и долину накрыла тишина. Снова заиграла музыка. Абрахам занял свое место во главе процессии, и они двинулись вперед – сперва оркестр, затем телега поменьше и ослы, а замыкал шествие свадебный экипаж.Рут с удовольствием наблюдала за происходящим, так и не одевшись. Она раздвинула занавески, потому что все действие теперь разворачивалось у «Полной чаши», а оттуда их окон было не видно.– Быстрее! – сказала она. – Мы как раз успеем поглядеть, как они уходят, а там и сами пойдем.С этими словами она забегала по комнате, спешно одеваясь.Тем временем Вильям стоял у окна, обдумывая все странности этого утра, пытаясь разгадать смысл конной охраны, таинственной надписи на плакате и двух стульев в телеге.– Рут, любимая, – сказал он, а потом повторил, потому что она его не услышала.– Что еще? – вернувшись к окну, спросила Рут.– Они пришли за нами.
Веселая Гурьба, безусловно, заслуживала внимания, но на дороге было и другое зрелище, куда более захватывающее: двадцать ослов, а верхом на них – двадцать крепких, разряженных в пух и прах селян. Яркие кушаки, как выяснилось, означали, что их владельцы имеют право ехать верхом, и теперь они изо всех сил пытались удержаться на своих местах, невзирая на изрядное количество принятого алкоголя и отсутствие седел. Все это привело к тому, что почти каждый всадник упал по меньшей мере один раз, прежде чем процессия добралась до мясной лавки.Рут с Вильямом в ужасе наблюдали за действом из окна спальни. Они совершенно не ожидали такого пышного торжества в их честь и могли только теряться в нелепых догадках: может, в город приехал цирк? Или на какой-то фабрике устроили праздник? Вильям стал внимательно рассматривать собравшихся. Абрахам, да и большая часть гостей, уже должны быть на работе, ведь сегодня понедельник. Непостижимо! Он различил в толпе двух – трех человек с фабрики Хитона, и они явно не торопились на свои рабочие места.Здесь позвольте мне сказать пару слов о капитализме как средстве превращения грубого природного сырья в полезный и ценный товар. Испокон веков на земле были люди, которые умели стричь овец и делать из шерсти ткань (на их мастерстве и держались многие наши города идеревни). Также известно, что в последнее время это ремесло претерпело крупные изменения: если раньше в любом селе вы бы нашли несколько прях, чесальщиков и ткачей, то теперь все они собрались на одной фабрике, где работа начинается в семь утра и заканчивается в восемь вечера. Есть люди, которые на этом богатеют. Таких людей (разумеется, капиталистов) часто обвиняют в эксплуатации трудящихся. Они заставляют их практически бесплатно работать с утра до ночи, а большую часть прибыли забирают себе. Я не стану распространяться на эту тему, но должен заметить, что не так страшен черт, как его малюют, и большинство фабрикантов – вовсе не безжалостные скупердяи. Зато сами трудящиеся порой оказываются очень жестокими. Вспомним хотя бы луддитов, которые разгромили и подожгли все фабрики в западном Йоркшире.Случись Ослиная свадьба на несколько лет позже, моего отца тоже назвали бы капиталистом, так как в 1855-м, когда я родился, он приобрел небольшую долю в клекхитонской фабрике (сам я всегда имел склонность к юриспруденции, нежели к торговле). Те капиталисты, о которых пойдет речь в нашей истории, были начальниками Абрахама Торнтона и его «сержантов». Комитету удалось убедить их, что торжество в честь свадьбы Вильяма Уолкера и Рут Кент имеет глубокий религиозный смысл и отмечает конец порочной связи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59