Он протянул его парню.– Держи, мой мальчик. Мне оно больше не понадобится. Большое тебе спасибо от Майкла Маллигана.Юнец принял подарок, но когда увидел, из чего сделано блюдо и сколько оно весит, на его большом детском лице отразилось сначала изумление, а потом недоверие. Он замахал руками и попытался вернуть бесценный дар.– Чепуха! – воскликнул Майкл. – Оно мне больше не нужно, понимаешь? Совсем ни к чему. Я, – тут он не без пафоса кашлянул, – ухожу на пенсию.Мы пожелали юноше спокойной ночи и отбыли. За весь вечер тот произнес лишь два слова: «Это медь».По дороге домой в машине царила напряженная атмосфера. Мы не разговаривали и ехали без остановок.На следующее утро Маллиган подарил мне «Машину» и заявил, что возвращается в Ирландию.
Несколько лет спустя Капитан Смак прибыл в Польшу. Маленький городок стоял прямо на границе страны, в нескольких милях от того места, где встречались Чехословакия, Польша и Восточная Германия. Денег на переезды мне хватало с натяжкой, хотя толпа на выступлениях собиралась порядочная.Я приехал на ярмарку дождливым днем и устроился в грязном углу. Сценой служила откидная дверь грузовичка, в котором я ездил. Прямо на ней располагалась «Машина». Не успел я начать, как у меня сразу же возникло ощущение, что эта ярмарка стоит здесь с незапамятных времен и жители давно потеряли к ней всякий интерес. Лица торговцев и актеров были серые, как небо, их мрачные лбы словно бы обещали вялую, до одурения вялую торговлю. Иногда к нам забредал одинокий прохожий, но из кармана он доставал лишь засморканный носовой платок. Управляющий от руки написал для меня вывеску и заверил, что скоро все наладится. Я заплатил аренду и понадеялся на его честность, потому что за душой у меня не осталось ни злотого.К вечеру ярмарка немного оживилась. Группки из двух-трех человек бесцельно бродили туда-сюда, снова одни платки, снова нет злотых. Что-то случилось с городком и его прежней серьезностью, которая превратилась в самое настоящее уныние. Молодой человек, желая поупражняться в английском, завел со мной беседу и объяснил, что несколько местных фабрик закрыли из-за разногласий между администрацией и правительством. Настали тяжелые времена и «никто не желать отдавать тебе свой сосиска».Я поразмыслил над сложившимся положением. А как бы сейчас поступил Маллиган? Нет сосисок – нет злотых. Нет злотых – нет денег, чтобы уехать. Раньше мне всегда хватало на бак бензина, и я украдкой продолжал свое недолгое путешествие по странам железного занавеса. Аренда здесь была дешевле, и ярмарки каким-то образом всегда сюда просачивались. Поэтому я и покинул немецкую землю, проехав через северную Чехословакию на остатках топлива. Его точно не хватит, чтобы вернуться на безопасный Запад. Я всерьез опасался за «Машину» – что с ней будет, если мне не удастся быстро пересечь границу? Поляки всегда внушали мне недоверие – за их грудным смехом словно бы крылась неясная тень жестокости. И если б я знал, какая это жестокость, то без всяких промедлений удрал бы подальше из того городка.Итак, ужаснувшись при мысли о том, что для моего желудка сегодня не найдется работы, я храбро бросился в бой. Последняя надежда была на саморекламу. Не имея возможности делать это при помощи языка, я задумал изобразить свое ремесло жестами, чем изрядно удивил местных ротозеев. Не зная, что написано на моей вывеске, я все же с увлечением показывал, как якобы ем свои ботинки или кепки прохожих. Смущенные, но заинтригованные, они читали вывеску и о чем-то раздраженно переговаривались, а потом уходили, видимо, так ничего и не поняв. Тот молодой человек был прав, никто не хотел отдавать мне сосиски.Смеркалось, и зевак становилось все больше. Я выпросил у какой-то парочки пакет с фантиками от ириса и съел их прямо так, не перемалывая. Они посмотрели на меня в глубочайшем изумлении, как будто говоря: «Зачем ты это сделал?!», и ушли. Я постеснялся догнать их и показать вывеску. На моем месте Маллиган подошел бы к молодому человеку и сломал бы знак ему об голову, но у Капитана Смака кишка была тонка, и поэтому теперь я выглядел смешно.Мимо прошла пьяная толпа, затем группка подростков, которые на минуту остановились около меня и похихикали. Я принял пару жалких заказов. Спустя несколько часов у меня было столько мелочи, что можно было неторопливо перебирать ее в карманах, стоя у «Машины» в ожидании новых клиентов.А потом ко мне подошла ватага мужичков, как один в грубых деревенских пиджаках и с сигаретами, прилипшими к нижней губе. Они с издевкой прочитали мою вывеску, и по их тычкам и возгласам я понял, что ребята не прочь поразвлечься.«Наконец-то!» – прошептал я, облегченно вздохнув и приготовившись к ритуалу, который Маллиган однажды насмешливо обозвал «Торг животом». Я напустил на себя важный вид и прошел мимо «Машины», с гордостью поглаживая брюхо. Глотнул оранжевой жидкости (я всегда возил ее с собой). Надменно подошел к толпе и сунул вывеску им под нос. Передо мной стояла компания грязных заводчан, источающих запах, который я помню и по сей день: прелая смесь выпечки и табака. Но я умел обращаться с такими. Выбрав мужичка с самым коротким окурком во рту, я выхватил у него сигарету и, незаметно затушив пальцами, съел. Как водится, этот жест вызвал в толпе удивление и привел к тому, что они перечитали мою вывеску и принялись что-то обсуждать. Заранее зная, что произойдет дальше, я отошел на пару ярдов и снова гордо зашагал у «Машины».Наконец толпа вытолкала вперед делегата. Его уродливое лицо выражало смущение, в одной руке он сжимал карандаш, а в другой – монету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59