За себя я не боялся, контактным способом лихорадка Кэлбо не
передается. Но вот положение Элхона, если бы мне не удалось
оказать ему помощь в течение ближайших суток-двух, было
совершенно безнадежным. Оставалось надеяться только на чудо - уж
слишком далеко мы забрались, чтобы всерьез рассчитывать за такой
срок достичь какого-нибудь обитаемого мира.
Я вернулся в рубку, ввел данные в анализатор и запросил лоцию.
Ответ мало обнадеживал - до базы более десяти суток полета в
форсированном режиме с пятью десятками траверзов. До ближайшего
из известных обитаемых миров - шесть суток, что тоже не оставляло
Элхону ни малейшей надежды. Была, правда, информация сомнительной
достоверности об обитаемом мире, расположенном на самой границе
обследованного нами сектора. Официального подтверждения факта
заселения этого мира Галактическая навигационная служба пока что
не получала - обычная история с авангардными мирами - но были
сравнительно недавние сообщения о заходах туда крейсеров
Галактического патруля. И я решил рискнуть. До мира этого было
двадцать часов полета с пятью траверзами.
Не буду рассказывать, как мне дались эти часы после суточной
вахты - большинство из вас все равно не поймет. Но через двадцать
с небольшим часов я вышел на связь с приводным маяком мира
Сэгалон-4.
Пока имеешь дело с исправными автоматами, можно ни о чем не
беспокоиться. Все будет сделано строго по инструкции. Снижайся я
по стандартному графику, и через полчаса меня перевели бы на
низкую орбиту, а еще через двадцать минут я вошел бы в атмосферу
и вскоре подкатывал бы к зданию космопорта. А там, в медпункте,
были бы и врачи, и необходимые лекарства. Но я не был уверен, что
Элхон может ждать, что он не умрет, пока я выполняю все
формальности. И потому я запросил экстренную посадку.
На связь вышла женщина средних лет с острым носом и
маленькими глазками - дежурный диспетчер космопорта. До сих пор
не могу забыть о том, как она, услышав, что на борту находится
больной лихорадкой Кэлбо, закатила эти глазки и начала
истерически уверять меня, что без осмотра скутера карантинным
инспектором она не имеет права разрешить мне посадку в космопорте
Сэгалона. Напрасны были мои слова о критическом состоянии Элхона,
о необходимости срочной помощи, напрасны были призывы
придерживаться инструкции и проконсультироваться прежде всего с
медицинской службой космопорта. Все разговоры только ухудшали
дело. Минуты шли, автоматика перевела скутер на орбиту ожидания,
и все надежды на скорое получение помощи исчезали.
И тогда я решился на то, за что потом был на несколько лет
отстранен от полетов и навсегда уволен из Свободного поиска. Я
выдал сигнал отлета, разорвал связь с приводной автоматикой и
пошел на самостоятельное снижение. И так больше часа было уже
потеряно понапрасну, а Элхон мог умереть в любую минуту.
Но, как оказалось, кошмар еще только начинался.
Я подкатил к самому входу в здание космопорта, вынес Элхона на
руках и вошел в ближайшие двери. Было очень тяжело - тяготение
там процентов на двадцать превышает стандарт, а я и так еле
держался на ногах. И еще жара - пот заливал глаза, я почти ничего
не видел и шагал, едва волоча ноги, почти наугад. Я был уверен -
вот сейчас появятся люди, которые помогут, которые спасут Элхона,
- и я шел вперед и вперед по бесконечным залам и переходам
космопорта, и не мог понять, почему же никто не приходит мне на
помощь, почему так пусто вокруг, почему я лишь время от времени
вижу быстро исчезающие в боковых проходах фигуры.
Я еще не догадывался, с кем имею дело.
Только минут через десять этих блужданий передо мной вдруг
возникли одетые в полную защитную форму сотрудники медицинской
службы. Они положили Элхона на носилки и куда-то унесли. А меня
подхватили под руки и повели в другую сторону. Оказалось, меня
задержали сотрудники службы безопасности. Было долгое и муторное
разбирательство, детали которого я плохо запомнил, мне задавали
какие-то дурацкие вопросы, я на них что-то несуразное отвечал и
все порывался узнать, как дела у Элхона, ввели ли ему вакцину
Штарра, есть ли еще надежда. Но вопросы мои оставались без
ответа. Тех, кто со мной разговаривал, интересовало другое, и
только часа через три, когда в моей личной карте появилась запись
о нарушении мною параграфов 6.3 и 18.1 Звездного Устава, меня,
наконец, отпустили.
Как же я их ненавидел!
Не сразу удалось мне отыскать медпункт, не сразу удалось
пробиться к изолятору, куда они поместили Элхона. Он был еще жив
- так мне сказали. Но они не ввели ему вакцину Штарра. Они его
обследовали. Они пытались его даже лечить. От варакипи -
звездного паралича. С таким же успехом ему можно было ставить
примочку. Мои просьбы ввести вакцину только ухудшили дело - я,
непосвященный, осмеливался давать им советы!
Через полтора часа Элхон умер.
Меня они уморить не смогли, хотя все происшедшее и свалило
меня с ног. Я потерял сознание прямо там, в медпункте. Нервный
срыв после общего переутомления. Когда же, наконец, начал
понемногу поправляться, то единственное, о чем думал, было:
почему мне никто не помог? Как могло случиться такое, что люди,
обыкновенные люди отказали мне в помощи? Кто виноват в том, что
они не выполнили прямых своих обязанностей?
Я не собирался улетать с Сэгалона, не получив ответа на эти
вопросы. Тем более, что улетать все равно было не на чем. После
моей незаконной посадки я временно, вплоть до решения
Квалификационной комиссии, лишался прав на пилотирование, и
теперь приходилось дожидаться попутного транспорта.
1 2 3 4 5