Мы всегда признаем за другими право на такую жизнь,
которую они ведут.
Источник выбивался из-под россыпи камней на склоне холма, заполнял
небольшую, метров десять в поперечнике каменную чашу и тонкой струйкой
утекал в пески. К утру он успевал промочить землю вдоль сухого русла
метров на двести, но уже к полудню солнце жарило с такой силой, что ни
струйки не выливалось за край каменной чаши, и русло снова высыхало.
Днем в пустыне не было жизни. Если подняться по склону холма над
источником, то от горизонта до горизонта простирались белые барханы под
белым непрозрачным небом. Лишь к северо-западу поднималась гряда
каменистых холмов, местами поросших черной растительностью. Вниз по сухому
руслу тоже кое-где росли черные кусты с мясистыми выростами вместо
листьев. Днем они казались мертвыми и давно высохшими, но ночью начинали
почему-то шелестеть и издавали тонкий, едва уловимый смолистый аромат.
Утром, пока было еще не слишком жарко, мы купались в каменной чаше и
загорали на ее берегу. Вода была чистая и в центре доходила до пояса. Но к
полудню она слишком нагревалась, и приходилось уходить в палатки под
защиту кондиционеров. С полудня до заката мы спали - все, кроме дежурного.
А на закате начинались наблюдения.
Собственно говоря, особого смысла в этих наблюдениях не было. Вся
аппаратура рухнула в океан, и единственное, что мы могли делать - это
смотреть и регистрировать появление у водопоя обитателей пустыни. Монитор
внешнего обзора справился бы с этим занятием и без нашего участия, но нам
требовалось хоть какое-то осмысленное занятие, чтобы жизнь на Эндеме-6 не
надоела слишком быстро. Илла, правда, имела при себе переносную
биохимическую лабораторию и все свободное время возилась с ней, пытаясь
выявить энергетику местных организмов, у остальных же не было никаких
постоянных занятий, кроме этих ночных наблюдений.
Едва садилось солнце, как пустыня оживала. Наверное, так было только
вблизи от водопоя, но контраст с дневной безжизненностью был разителен.
Заря еще не успевала погаснуть, как буквально из песка возникали всякие
мелкие твари и устремлялись к воде. Потом отяжелевшие, напившиеся они
отползали, уступая место новым тварям, спешащим на водопой. Они шли со
всех сторон, и лишь те, которые натыкались на периметр лагеря, на
мгновение замирали, пораженные, но потом поворачивали и двигались к воде в
обход.
Примерно через час наступало время более крупной дичи. Из темноты
приползали на брюхе песчанки, взметая песок всеми своими восемью лапами,
приползали какие-то многометровые многоножки, прибегали размеренным шагом
сразу по десять-пятнадцать особей грациозные паанки. Бедняга Ланкар
прямо-таки изводился от невозможности работать, а мне было все равно. Я
сидел на теплом еще песке, смотрел на ночную суету у водоема и старался не
думать о тебе. Единственное, что меня тогда беспокоило, так это прочность
нашего периметра, не рассчитанного на песчаных волков.
Они появлялись вскоре после полуночи, извещая о своем приближении
слышимым за много километров воем. Собственно, из-за этого воя их и
назвали волками. Внешне они скорее походили на расплющенных крокодилов с
приподнятой головой и вертикальной щелью рта. Пространство у водоема
пустело задолго до того, как мы начинали слышать их завывание, и для
песчаных волков в этом был определенный смысл, потому что к тому времени
чаша у источника была уже наполовину пуста.
Обычно вся стая, двадцать пять-тридцать животных, прибегала сразу, но
иногда появлялись поодиночке или парами отставшие и присоединялись к уже
пьющим волкам. Без аппаратуры мы не могли даже определить, прибегают ли
каждую ночь одни и те же животные, или же они приходят на водопой лишь раз
в несколько суток. Обычно они приходили с севера, а уходили - отяжелевшие,
с надувшимися животами, ставшие какими-то неповоротливыми и неуклюжими -
на юг или на запад. Но однажды два песчаных волка прибежало с
северо-запада. Они мчались во весь опор и нарвались на периметр. Конечно,
они прорвали его, и хорошо еще, что на их пути через наш лагерь ничего не
оказалось - эти громадины спокойно раздавили бы и палатку, и все, что в
ней находилось. Конечно, они порядком расшиблись, и один из них,
вырвавшись наружу из лагеря, стал кататься по песку от боли, но нам от
этого было не легче. Я тотчас же связался с "Алданом" и потребовал срочно
выслать грузовик с оборудованием, описав происшедшее. На этот раз Валдар
уже не мог так просто отмахнуться от нас и обещал сделать все возможное.
Чувствовалось, что это происшествие его изрядно встревожило.
Но даже если бы грузовик вылетел тут же, нам все равно пришлось бы
ждать его около шести здешних суток. Пока же необходимо было хоть как-то
отпугнуть волков от лагеря. Поэтому с той ночи мы стали жечь костер из
сухих веток черного кустарника.
Песчаные волки пили около получаса. Потом что-то менялось. Как по
команде все они разом отрывали головы от воды и срывались с места.
Отяжелевшие, но по-прежнему быстрые, они уходили в пустыню. И наступала
тишина.
До самого рассвета у водоема больше никто не появлялся. Но вначале мы
не придавали этому особого значения. С уходом песчаных волков кончались и
наши наблюдения, мы проверяли сигнальную аппаратуру и отправлялись спать
до утра. Сутки на Эндеме-6 длились около сорока часов, и мы быстро
приспособились разбивать их на два периода сна и два периода
бодрствования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13