Он достал до самого неба и расплылся в нем черной тучей.
Корабль пятился, налезая кормой на льдины.
Что-то, посыпалось сверху, загрохотало, запрыгало по палубе. Лед дробился на кусочки, холодные и острые.
Первой мыслью Терехова было, что его ледокол попал в зону атомного взрыва, которым физики, «забыв про корабль», пытались снова зажечь «Подводное солнце» и вновь победить льды.
Но от выпавших с неба «кусочков льда» почему-то вдруг стали дымиться доски. Не только лед, а раскаленные камни падали с неба!
Что это?
«Вулкан! Подводный вулкан проснулся, — едва успел объяснить себе Терехов. И упрекнул себя: — Как же о физиках такое подумать?!»
Палуба вспыхнула в нескольких местах. Уже горели палубные надстройки и капитанский мостик. На корабль словно упали сотни зажигательных бомб…
Прикрывая рукой обожженное лицо, капитан вслед за серьезно пострадавшим рулевым стал спускаться с мостика, чтобы руководить тушением пожара. Холодная струя воды, направленная из брандспойта, чуть не сбила его с ног, но помогла сойти по охваченному огнем трапу.
По палубе метались растерянные люди. На них летели искры, головешки и горячие камни. Корабль загорался все в новых местах. Охваченное огнем дерево трещало. Струи воды били вверх, вниз, наперекрест, а пламя шипело, клубилось паром и вспыхивало еще неистовее.
Перед капитаном появился долговязый старпом, сейчас словно еще более вытянувшийся.
— Всем занять места по пожарному расписанию. Аврал! Мобилизовать пассажиров! — командовал капитан.
— Федор Иванович! Течь в трюмах… в десятках мест… Пробило корпус… камнями, как снарядами подводными… Тонем, Федор Иванович.
— Спокойно, — сказал капитан. — Спускать плавсредства! Всем стать кто куда приписан.
— А ну! — проревел в мегафон старпом. — Спускать плавсредства! Всем стать кто куда приписан! А ну! Спокойно! Женщин вперед, женщин!..
Капитанская рубка и салон под ней пылали. Огонь разделил корабль на две части.
На носу одиноко стояла Шаховская. Она еще не осознала, что произошло: огненный столб впереди, огненная стена позади. На палубу падали малиновые камни, как зажигательные бомбы, сразу превращались в дымки. Она посмотрела за борт. Вода клокотала.
Шаховская с отчаянием подумала обо всем том, что не успела сделать. Она стиснула зубы, зажмурилась. Открыла глаза. Все изменилось, потому что дым от капитанского мостика повалил на нее и палуба стала покатой.
Шаховская ухватилась за поручни. Неужели гибель? Она не кричала, не металась по палубе, лишь отодвинулась от слишком близко упавшего раскаленного камня, прошившего палубу. Усмехнулась. Думала о ледяном панцире, а кругом огонь… и за бортом кипяток.
Да, она боялась, до спазм в горле боялась, но еще больше вскинула голову, подняла выше подбородок. Она умела владеть собой, даже когда вокруг никого не было…
Из-за дыма, окутавшего корабль, Шаховская не видела спускающихся шлюпок и катеров. Она решила, что о ней забыли. И почти с негодованием подумала об одном человеке, который был на корабле.
Этот человек сейчас тоже думал о ней.
Он бежал с кормы, заглядывая всем в лица.
— Шаховская!.. Кто видел Шаховскую? — хрипло спрашивал он.
На него смотрели, на огромного, тяжеловатого, но быстрого в движениях, с растрепанной русой шевелюрой, с яростными, почти бешеными глазами, смотрели и отрицательно качали головами.
С шлюпок сдирали брезенты. Скрипели блоки. У моряков закопченные, перекошенные от напряжения лица.
Капитан снял фуражку и рассматривал ее прогоревшее дно. Вдруг он увидел человека в распахнутой куртке, с неистовым вопрошающим взглядом.
— Она там, — указал капитан на нос корабля. — Куда? Назад! — крикнул он, видя, что пассажир бросается на стену огня.
Опаленный, тот отскочил назад и сбросил куртку.
Капитан выхватил у матроса в брезентовой робе брандспойт, словно вырвал струю из огня, и нацелил ее на куртку, которую держал перед ним пассажир. Вода надула ее рвущимся пузырем.
— С головой накройся! — напутствовал капитан.
И пассажир, прикрывшись мокрой курткой, ринулся в огонь, как бросаются в воду.
Корабль уже дал опасный крен. Шлюпки плюхались на волны. Из-за поспешности катер сорвался, лег на бок и затонул.
Люди в пробковых поясах толпились у кренящихся к воде реллингов. Никто не решался прыгать в клокочущую воду.
Шаховская, как и они, смотрела на этот кипяток, не решаясь в него прыгнуть. Она отвернулась и увидела, как из огненной стены появился кто-то накрытый с головой дымящимся балахоном.
Бросив на палубу горящую куртку, Буров предстал перед нею.
— Прыгать… за борт! — крикнул он, хватая ее за руку.
— Оставьте, Буров! Вы с ума сошли! — отстранилась она.
— Да что вы… в такую минуту вспоминать? За борт… вместе!..
Она смотрела на него. Все-таки он пришел. Но мог бы не прийти…
— Там кипяток, — сказала Шаховская.
Он не стал убеждать ее, доказывать… Он просто кинулся на нее, охватил руками и поднял на воздух.
Она извивалась, отталкивала его, непроизвольно защищаясь, но полетела за борт. Больно ударилась о воду боком. Вынырнула, захлебнулась… Ей казалось, что дух захватило у нее, что она сварилась в кипятке, что кожа сейчас сойдет… Но ощущение это было вызвано холодом. Холодная вода клокотала, потому что со дна вырывались пузырьки газов. Пахло серой, разъедало глаза.
Буров, прыгнув за ней следом, плыл рядом. Он подхватил ее под руку, почти приподнимал над водой.
Шаховская посмотрела с благодарностью.
— Хорошо, не успели ударить, — буркнул он и потащил ее дальше от судна.
С горящего ледокола по воде ползли тучи дыма.
Вода действительно «ошпарила», как кипяток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148