Один из них, пожилой мужчина с умными глазами Деда Мороза, был в штатском. Серый костюм в полоску, песочного цвета рубашка и желтый галстук. Однако что-то, пока еще мне не совсем ясное, сразу выдавало в нем военного. А может, я просто поддался искушению и слишком сильно доверился виду его галстучной заколки. Последняя была выполнена в виде парашютиста. Второму мужчине, в форме офицера внутренних войск, можно было дать от силы двадцать восемь лет. Перед ним на столе лежала черная кожаная папка и несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком. В длинных, тонких пальцах он нервно теребил дешевую авторучку.
— Майзингер Вячеслав Владимирович, уроженец села Максимовка, Балкашинского района, Целиноградской области, — произнес он, не глядя на меня, и, сделав короткую паузу, продолжил: — 1970-го года рождения, образование среднее, холост.
После этого он поднял на меня свои неприятные, насквозь пронизывающие глаза и спросил:
— Почему холост?
Я совершенно не ожидал такого вопроса и поэтому растерянно молчал. А если точнее, я вообще не ожидал никакого вопроса. Мое и без того неважное настроение стало отвратительным, и я откровенно загрустил. Вспомнилось, как месяц назад нас, вновь прибывших, уже вот так же раз вызывали в штаб. Тогда весь смысл разговора с неизвестными сводился к тому, что от нас ожидали сотрудничества в деле борьбы с нарушителями воинского устава. А проще сказать, вербовали в стукачи.
«Неужели я им чем-то приглянулся, и они решили в очередной раз попробовать сделать из меня сексота?» — пронеслось в моей голове. Хотя этих двоих я видел впервые. Много позже я узнал, что они приезжали вообще только из-за меня.
— Почему молчим? — спокойным тоном поинтересовался все тот же военный.
— Холост — потому что не женат, товарищ капитан, — выпалил я, не придумав ничего более умного.
Сидевшие за столом улыбнулись.
— Пока еще старший лейтенант, — поправил меня офицер, — Пора бы уже разбираться в воинских званиях, товарищ солдат.
— Виноват, товарищ старший лейтенант, это я от волнения.
— А чего же вы так волнуетесь? — вступил в разговор «Дед Мороз».
— Не знаю, — ответил я просто, — видимо, еще не привык.
— А вот это уже зря, — снова взял слово старший лейтенант, — поди, уже два месяца в части. Пора уж и забыть про мамкины пирожки.
Я молча ждал, что будет дальше, не совсем понимая, при чем здесь мамкины пирожки.
Февраль 1989
За окнами вагона катило свои волны-барханы песчаное море под названием пустыня. День шел на убыль, и лучи заходящего солнца жгли костры на далеких горных хребтах. Я смотрел на всю эту до сих пор незнакомую мне азиатскую красоту через замызганное окно тамбура, и даже сам не заметил, как затосковал. Полная неизвестность относительно моего будущего, быстро увеличивающееся расстояние от дома и унылый пейзаж за грязным стеклом не очень способствовали поднятию моего настроения. На гребне одного бархана показался варан. Он бросился бежать параллельно поезду, словно решил потягаться с ним в выносливости.
«Ну вот, — пронеслось в голове, — и занесла меня судьба туда, где лишь вараны бегают».
Моим сопровождающим был молодой старшина-сверхсрочник. Он только тем и занимался, что заказывал нам чай. Зеленый чай без сахара. При этом выпивал и мой тоже. Наверное, догадывался, что я без сахара не пью.
— Эх, — обратился он ко мне, когда я зашел в купе и занял свое место на нижней полке, — вот сдам тебя на новом месте и дуну в отпуск, на родину.
— Это куда? — только из вежливости поинтересовался я.
— В Саратовскую область. Там у меня мать.
Я снял пыльные солдатские ботинки и задвинул их под полку. Расстегнул и повесил на крючок широкий кожаный ремень. В полумраке тускло светилась начищенная пастой ГОИ пряжка. Приняв горизонтальное положение, я с удовольствием вытянул ноги. Роль подушки играл не совсем чистый тюфяк без наволочки. Заложив руки под голову, я стал думать. А чтобы мой спутник не тревожил меня своими дурацкими высказываниями, я закрыл глаза.
Из необъятных глубин памяти перед моим внутренним взором снова возникли те двое…
— Вы хорошо рисуете, не так ли? — старший лейтенант с интересом посмотрел мне в глаза.
— Так точно, рисую.
— Где-то учились?
— Заканчивал детскую художественную школу в Степногорске. Четырехлетку.
Следующий вопрос задал человек в штатском. И этот вопрос показался мне несколько странным.
— Ваш отец — учитель биологии. Мать преподает химию. Как вы сами оцениваете свои знания по обоим этим предметам?
Я удивленно двинул бровями:
— И по химии, и по биологии у меня пятерки.
— Ну, это не удивительно в семье, где родители учителя, и преподают именно эти предметы.
Было заметно, что мой ответ не произвел на него впечатления.
— Мне интересно ваше личное мнение относительно ваших же знаний этих наук.
С минуту я думал, а потом честно признался:
— С биологией у меня никогда не было проблем. Наряду с историей она относилась к моим любимым предметам в школе. Что же касается химии, то она мне никогда особо не нравилась. Отсюда я могу оценить свои знания по биологии как довольно хорошие. А по химии — сносные.
Этим ответом он остался доволен. Его следующий вопрос прозвучал для меня еще более неожиданным:
— Известно ли вам такое понятие, как криптозоология?
— Да, — не задумываясь ответил я, — это наука о малоизвестных и совершенно неизвестных животных формах.
«Дед Мороз» явно не ожидал от восемнадцатилетнего парня такого ответа. Он на мгновенье замер с открытым ртом. Но тут же вновь ожил:
— О каких животных в этом случае идет речь?
Я неуверенно пожал плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95