— Ты превратил меня в подборку журналов «Эль Гальго», запылившихся, позабытых на полках закрывшейся книжной лавки.— Не надо мелодрам, Патти. Это не в твоем стиле. Недостаток автора состоит в том, что он знаето тебе гораздо больше, чем ты сама.— Когда ты сдашь очередную главу про меня? «Эль Мундо» уже ждет.— Никаких глав не будет, пока что. У меня нет времени.— Это не только вопрос времени.Я воспользовалась моментом, чтобы выразить свой протест:— Я не согласна с тоном, которым ты в последнее время заставляешь меня говорить. Раньше я в каждой главе трахалась, а теперь без передышки читаю, рассуждаю о книгах, даю советы и жалуюсь. (Я даже хандрю в дождливую погоду! С каких это пор хорошие писатели соединяют дождь и депрессию причинно-следственными отношениями?) Я вовсе не против чтения, но я могла бы читать и трахаться одновременно. Ты недооцениваешь мои способности. Я могу есть, стричь ногти на ногах, курить, ширяться и говорить по телефону в одно и то же время. И разумеется, любить.— Патти, ты забываешь, что ты — символ.— У символов тоже есть личная жизнь, взять, к примеру, герцогов Виндзорских!— Ты относишься к другому типу символов. Десять лет назад ты воплощала Безумие Восьмидесятых, а теперь — Глубокую Депрессию Девяностых.Я возражаю:— Но это несправедливо! Если я — твое отражение, то пусть я останусь молодой, пока ты не выживешь из ума. Преврати меня в идеал, над которым не властна реальность, как портрет Дориана Грея! Разрушайся сам, а я останусь божественной!— Я пытался, но у меня не выходит.— Я не хочу, чтобы по моей вине люди размышляли! Я хочу трахаться! Хочу быть легкомысленной и банальной! Я хочу вернуться к эйфории!— Этого не может быть, Патти. В таком случае ты станешь мертвой или неизданной. К тому же сейчас у меня съемки, я не владею своим временем. Как я могу написать главу про тебя? Я не живу, мне не о чем рассказывать!— Все оттого, что эта проблядушка Кика высасывает всю твою энергию!Последние слова я произношу во весь голос, чтобы меня расслышала Вероника Форке Вероника Форке (р. 1955) — испанская актриса из семьи потомственных кинематографистов: ее мать, Кармен Васкес Виго, — также актриса, отец, Хосе Мария Форке, и брат, Альваро Форке, — кинорежиссеры. Снималась у Альмодовара в фильмах «За что мне все это?!!» (1984), «Матадор» (1986), «Кика» (1993).

: я вижу, как она приближается, одетая пастушкой от Версаче.Какие груди у этой поганки! К тому же они настоящие. Могу поклясться перед нотариусом.Педро тоже замечает ее приближение:— Не говори так про Кику, он твоя сестра-близняшка.— Ты хочешь сказать — копия! Уму непостижимо: такой молодой, а уже повторяешься. Зачем же ты меня воскресил, можно узнать? Чтобы я оставалась немой, слепой и никак себя не выражала? Если бы ты, по крайней мере, посадил меня на иглу, я могла бы утешаться глюками!Педро покидает меня на полуфразе: Виктория обратилась к нему с очередным идиотским вопросом, и вот он бежит к ней, словно бы знает ответ.Пока я испепеляю своего автора взглядом, Кика приветствует меня улыбкой, запечатлеть которую можно лишь в широкоформатном кино:— Привет, я Кика.Она чмокает меня в щеку, потом в другую. Признаю, в ней есть очарование, и, стоит мне отвлечься, она меня покорит. Но я настроена воинственно, как на религиозном Диспуте, — с той лишь разницей, что ни мне, ни Кике кафедра для выступления не требуется.— Ну а я Патти, и я качусь в пропасть по твоей вине. Я одна из тех трех с лишним миллионов паралитиков в поисках автора, который предоставил бы им частичку жизни, не важно, стоит ли ее проживать.— Жизнь прожить всегда стоит, — говорит мне Кика. — В фильме меня насилуют четыре раза подряд, и это меня беспокоит, поскольку Педро хочет видеть меня оптимисткой, но не дебилкой, однако я тотчас восстанавливаю свои силы.Что-то знакомое.— Из всех возможностей я всегда выбираю лучшую.— А если таковой нет?— Я ее выдумываю.Помню те времена, когда я сама так поступала и множественное изнасилование лишь приумножало мой оптимизм. Я была неудержима. Может быть, я становлюсь старше или это Педро повторяется, да к тому же становится старше?— А что хорошего в том, что тебя четырежды насилуют, если потом даже не говорят спасибо?Это были скорее мысли вслух, чем вопрос. Однако Кика — из тех, что всюду суют свой нос.— Когда тебя насилуют четыре раза, это лучше, например, чем когда насилуют двадцать раз. А если выбирать между подорванной психикой (и слепой жаждой мести) и здоровой психикой, то второе, конечно, предпочтительнее.— Я понимаю тебя, как оригинал понимает свое продолжение; при всем при том, красавица, ты просто дурочка!— Это первое впечатление, не доверяй ему: по ходу фильма я эволюционирую. Ты застала меня в начале моей истории. Сейчас я немного растеряна, не понимаю, что происходит вокруг меня, но Педро уверяет, что это очень современно… что мир плывет по воле волн, но что я в конце концов спасусь, хоть никому до этого и не будет дела. Он хочет спасти меня, поскольку это то же самое, что спастись самому.Я подвела итог:— Он не имеет права навязывать нам собственную неуверенность. Нет такого права, Кика! Мы должны взбунтоваться.— Что ты говоришь, дорогуша!— Педро превратил тебя в патетический персонаж! Критики вас раздолбают.— Я признаю собственную незрелость, но это так увлекательно, Патти. Вспомни о своей молодости. Ты тогда видела и ощущала мир иначе.Вот зараза, у меня нет возраста! Персонажи не взрослеют и не старятся, стареет их автор.— А как я смотрела на вещи, можно полюбопытствовать?— Намного проще. Я дам тебе совет. Оставь Педро в покое, уходи и не провоцируй его больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29