Если бы Георг уже тогда знал язык ирокезов, он бы легко понял, какую родственную связь означает сказанное Малией слово. А оно означало «брат матери», Но тогда ему нужно было бы объяснить и то, что перед ним была не одна семья, состоящая из родителей и их детей, что Хмурый День был дядя Малии по материнской линии, что тетку зовут Круглое Облако, что в других каморках этого дома живут еще две сестры Круглого Облака со своими семьями.
Малия оживилась; лицо ее раскраснелось. Она, очевидно, отлично знала весь дом и его жителей.
— Старшая сестра тети в этом году наблюдает за посевами на полях. И знаешь что, дочка второй теткиной сестры ужасно ленива. Недавно она расколола подъемный брус от люка в крыше, вместо того чтобы принести дрова. А когда разразилась гроза, все искали этот брус и дождь лил прямо через люк.
Со скамеек раздавалось похрапывание. В коридоре подул свежий ветер. Дрожащие отсветы огня упали на девочку, поиграли на темном пороге, вздрогнули и загадочно запрыгали вверх и вниз по косякам, словно призраки Длинного Дома, наступающие на притихших детей. Вдруг скрипнула входная дверь.
— Души умерших закрывают дверь! — пролепетала Малия, поднялась и потянулась к берестяному коробу, подвешенному к бруску у потолка. — Очень высоко! Помоги же мне!
Мальчик поднял легкое тельце девочки вверх; проворные руки Малии отвязали пучок трав, и казалось, что в темноте чердака повисло светлое пятнышко.
Георг увидел в темных пальчиках Малии букетик мелких бледно-зеленых растений. Девочка сунула свой носик глубоко в желтые, похожие на звездочки, цветочки, потом провела несколько раз букетом по лицу Георга и положила цветы на порог каморки.
— Духи этого не выносят, они останутся снаружи, — прошептала она и снова шмыгнула под одеяло.
Георг задумался над словами Малии. Он видел, как желтые цветы светятся в отблесках огня, то вспыхивая, то угасая. Он вдыхал пряный запах стеблей и листьев. «От каких же духов должны охранять они? Может быть, Малия думала о ведьмах? Есть ли здесь ведьмы?» Горбоносый индеец казался ему почти волшебником. «Так это и был дядя Хмурый День? А что значит» наблюдать за полями «? Для чего нужен им здесь подъемный брус?»
Размечтавшийся мальчик даже не представлял себе, что по воле судьбы он попал в семью ирокезов, строго соблюдающую древние обряды и обычаи. Этот поселок ирокезов был только форпостом индейцев Длинных Домов, живущих вместе с ленапами и виандотами на широких просторах среди холмов долины Огайо.
Дверь в новую жизнь открывалась для мальчика очень медленно и как бы нехотя. Как только отступал первый прилив новых впечатлений, снова появлялось чувство тоски по родине, печаль и подавленность. Маленькая каморка с ее коричневым порогом стала для Георга — Синей Птицы надежным убежищем. Здесь все ему было знакомо: стены из коры, низкие скамейки с циновками, скрипучие доски пола и букетики трав у потолка. Но сразу за порогом каморки начинался другой, чуждый мир; темный дом был полон загадок: каморки, расположенные по другую сторону прохода, зияли, как черные, мертвые логова. Там никто не жил, и тетя использовала их как кладовки. Запах сухого дерева, высушенных плодов и запах кож наполнял помещение.
Однажды после обеда Георг шел по коридору с охапкой веток и хотел сложить их в кладовке. Неожиданно ему показалось, что в полутьме кто-то движется. Всмотревшись, он увидел женщину из последней каморки дома — ее звали Розовый Рассвет. Она наполняла короб маисом. Торопливо Георг выбежал на улицу и поделился своей новостью с Малией.
— Послушай-ка, Малия, Розовый Рассвет крадет маис из кладовки, которая находится напротив нашей. Из большого короба.
— Глупый, маис принадлежит ей.
— Да, но ведь тетя Круглое Облако берет тоже из этого короба?..
— Верно, но маис принадлежит и тете.
Ничего не понимая, Георг смотрел на девочку. Наконец Малия стала объяснять ему.
— Но пойми же: в кладовке лежат запасы, принадлежащие всему дому.
— И каждый может брать сколько ему надо? Ну, а если один возьмет все?
— Вздор. Столько никто не возьмет. Каждый берет ровно столько, сколько ему нужно.
Не сразу осознал Георг, что здесь у ирокезов не может быть воровства и он несправедливо обидел Розовый Рассвет, сестру тетки. Малия, наверно, об этом случае кое-что рассказала другим, потому что тетя Круглое Облако перед сном весь вечер смеялась так, что у нее трясся живот, и даже по тонким губам худощавого дяди Хмурый День пробежало нечто вроде улыбки.
Этот смех не был обиден Георгу, потому что его сопровождала добрая ласка. Гораздо хуже и обиднее был смех его товарищей-соучастников детских игр, ждавших случая подшутить над новеньким.
Малыши каждое утро, еще до завтрака, собирались для упражнений в стрельбе из лука, и тогда дядя Хмурый День рисовал красное пятно на куске коры. Каждый стрелок должен был три раза попасть в него учебными тупыми стрелами.
Первую неделю стрелы Георга — Синей Птицы большей частью пролетали мимо: они то не долетали, то перелетали, и насмешкам не было конца. К счастью, мальчик не понимал слов, которыми сопровождал дядя каждый промах стрелка.
«Олени будут очень рады встретить такого охотника», — так обычно говорил Хмурый День, и Георг чувствовал, что в непонятных для него словах дяди не было похвалы. О, как хотелось бы ему не слышать этих нараспев произносимых фраз!
Непонятная речь делала окружающую жизнь еще более чуждой. Но ему было совершенно ясно, что живущим вместе с ним столь же неприятно слышать, когда он произносил слова по-английски. Вот почему Георг — Синяя Птица так тянулся к Малии, стараясь выучить наиболее употребительные выражения ирокезов, а она все снова и снова заставляла его повторять одни и те же отдельные слова и, теряя терпение, кричала ему «Ты просто глуп!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66