Прекрасный юноша бросился к ней; руки их сжали одна другую, на миг оба замерли у края скалы, сверкающие, как звезды; потом вместе скрылись в волнах.Легенда была окончена. Давным-давно мы оставили позади остров с Серой Аркой; он таял в сумерках далеко за кормой. Раздумывая над этой удивительной повестью о дочерней верности, я стала искать в море и небе чего-то такого, что могло бы подать знак последнего завершения, вывода, который тилликум, как это свойственно его народу, несомненно, придерживал до времени.Вот что-то блеснуло в темнеющих водах на расстоянии броска камня от парохода.Вглядываясь пристальнее, я подалась вперед. Две серебристые рыбы, подобно бриллиантам, сверкающим в последних лучах заката, выпрыгивали одна за другой на поверхность и вновь погружались в воду. Я быстро взглянула на тилликума. Он наблюдал за мной — целый мир тревоги и непокоя в его печальных глазах.— А эти две серебристые рыбы… — начала я.Он улыбнулся: тревога исчезла с его лица.— Я был прав, — сказал он. — Ты действительно одна из нас, потому что и вправду знаешь наши обычаи. Да, рыб видят только в этих водах; их всегда только две. Это Яада и ее спутник, которые вечно ищут дух женщины-хайда — ее матери. ОСТРОВ МЕРТВОГО ТЕЛА Мы застыли в долгом молчании, стоя на западной стороне моста и следя за тем, как садится солнце по ту сторону прекрасного водоема, носящего имя Угольная гавань. Это прозаичное, непривлекательное имя всегда отталкивало меня. И оттого много лет назад, когда я, впервые взяв в руки весло, уселась в легкое маленькое каноэ и от нечего делать принялась плавать вдоль берега, я назвала сей укромный уголок Утраченной Лагуной. То было простым капризом воображения: пока проплывали чудесные летние месяцы, в мой любимый час прогулок беспокойный прибой обнажал бухту, и место излюбленных поездок утрачивалось на многие дни. Отсюда и моя прихоть именовать бухту Утраченной Лагуной. Однако вождь, по индейскому обыкновению, тотчас же подхватил это имя, по крайней мере на то время, когда говорил со мной. И пока мы наблюдали за тем, как скользило солнце за гребни елей, он сетовал, что не взял с собой долбленку, которая осталась на берегу у дальнего края парка.— Будь здесь лодка, ты и я проплыть вдоль берега вокруг твоей Утраченной Лагуны; мы делать след совсем как пол-луны. Потом мы плыть под этим мостом и входить в протоку между островом Мертвого Тела и парком. Потом мимо места, где пушка в девять часов отбивать время. Потом через залив к индейской стороне Стремнин.Я поглядела на восток, прочертив в уме путь, описанный им; воды были спокойны, под стать тишине наступающих сумерек, и, купаясь в растворе мягкого пурпура, остров Мертвого Тела покоился, словно большое кольцо свечного мха.— Бывала ли ты на нем когда-нибудь? — спросил он, поймав мой взгляд, прикованный к неровным очертаниям островных сосен.— Я облазила его вдоль и поперек, — сказала я ему. — Взобралась на каждый утес, побывала в каждой чащобе, разведала его заглохшие тропы и не раз теряла дорогу в его глубинах.— Да, — усмехнулся вождь. — Он совсем дик, ни на что не годится.— Люди говорят, в его земле скрыто много ценного, — возразила я. — Много тяжб и схваток ведется сейчас вокруг него.— О! Так всегда, — проговорил он, словно о давно известном. — Вечно битва за это место. Сотни лет назад люди дерись за него — индейские люди; говорят, и спустя сотни лет всё будут драться — никогда не решить, чье место здесь, кто иметь права на него. Нет, никогда не решить! Остров Мертвого Тела всегда, значит, битва для кого-нибудь.— Так, значит, индейцы сражались за него между собой? — заметила я, словно ненароком, и насторожилась в ожидании легенды, которая, я чувствовала, сейчас последует.— Бились врукопашную, словно рыси, — отвечал он. — Бились, истребляя друг друга, пока остров начинал истекать кровью, алее, чем этот закат, а морские воды вокруг становились цвета пламени; именно тогда, говорит мой народ, и появился на этих берегах первый алый огнецвет.— Это замечательный цветок, — заметила я.— Он и не может быть иным, ибо родился и вырос из сердец доблестных воинов-соплеменников, очень доблестных, — подчеркнул он.Мы перебрались на восточную сторону моста и стали там, следя за глубокими тенями, которые медленно и безмолвно сгущались вокруг острова; и едва ли доводилось мне видеть более мирную картину.Вождь вздохнул.— Теперь у нас нет таких людей. Нет бойцов, как те мужи, нет сердец, нет мужества, как у них. Но я расскажу тебе их историю, тогда ты все поймешь. Сейчас есть мир; сегодня все — добрые тилликумы; даже духи умерших не сражаются между собой; а давным-давно, случалось, сражались друг с другом и духи.— А легенда? — отважилась я.— О да! — отвечал он, внезапно возвращаясь к настоящему из дальней страны в царстве времен. — Индейские племена — они называют ее «Легендой об Острове Мертвых Мужей».Война шла повсюду. Злобные племена с северного побережья, дикие племена с Юга, все сошлись здесь, нападали и бились, жгли и брали в полон, пытали и истребляли своих врагов. Леса курились дымом лагерных костров. Теснины задыхались от военных лодок, а Сагали Тайи, владыка мира, отвернул лик свой от индейских детей. Спор и борьба разгорелись вокруг этого острова. Знахари с Севера требовали его себе, чтобы творить свои заклинания. Но и южные знахари притязали на него. Он нужен был тем и другим как место для колдовства, для тайных чар. Во множестве сходились знахари на этом небольшом пространстве, пуская в ход любую, подвластную им волшбу, дабы выгнать противника прочь. Ведуны с Севера разбили лагерь на северном конце, те, что с Юга, осели на южном берегу, лицом к тому месту, где раскинулся ныне великий город Ванкувер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53