- Говорят, что в лесу поспела хурма. Это верно, Коля?
Я снова пожал плечами. Так говорить могли только круглые идиоты. Хурма в начале августа! Где это видано?
- А вчера мальчик опять утонул, - продолжала тетя. - В первом озере. Объявляли по городскому радио.
- У плотины, наверное, утонул? - спросил я. - Так ему, дураку, и надо. Пусть не лезет, куда не следует. Там же водоворот. В жизни не стал бы там купаться.
Тетя Инна выпила чашку чая, подумала и сказала, сокрушенно качая головой:
- Скорей бы начался новый учебный год. На этих каникулах все будто с ума сошли. Все стали будто бешеные. Одни убиваются, другие тонут, третьи еще какое-нибудь хулиганство выдумывают. Давеча иду со службы по улице - навстречу мальчишка. Разогнался - не удержать. И, главное, бежит по проезжей части. Только я ему хотела предупреждение сделать, он как хлопнется! Видно, ногой зацепился за бортик тротуара. Батюшки, думаю, насмерть! Подбегаю к нему, а он встает, вытирает лицо ладонью и смеется! "Вот, - говорит, - ляпнулся! Аж сопли из носу!" А какие там сопли - кровь!
Я засмеялся.
- Хороший мальчишка!
- Не смешно, а грустно, - сказала тетя Инна. - Что из него получится? Хулиган, и ничего больше!
- Хороший человек получится, - сказал я. - Смелый.
- Боже, как ты похож на своего отца! - сказала тетя Инна.
Она выпила еще чашку чая и опять подозрительно посмотрела на меня.
- Полина Васильевна каждый день в слезах. Аллочка совсем отбилась от рук. Тройка по математике, тройка по истории, а она и не думает о занятиях. Каждый вечер танцульки, прогулки по улицам, какие-то мальчишки...
Я поморщился. Мне никакого дела не было ни до Аллочки, ни до Полины Васильевны, ее матери.
Когда-то мне нравилась Аллочка, и я даже несколько раз провожал ее домой из школы, но она оказалась на редкость глупой и вздорной девчонкой, и я быстро потерял к ней всякий интерес. Позже я убедился, что чем красивее девчонка, тем хуже у нее характер.
Мне было неприятно, что тетя Инна вспомнила Аллочку и подозревает, будто я до сих пор встречаюсь с ней. И насчет каникул она тоже зря! О, как мне хотелось, чтобы в этом году они вообще не кончались!
...Через открытое окно в комнату впорхнул энтомоптер и повис под потолком легкой тенью.
А тетя Инна продолжала забрасывать удочку с хитроумными крючками.
Бедная! Она не понимала, что ловит на пустом месте.
Мы обтянули крылья одиннадцатого и собрали энтомоптер тринадцатого августа.
Каждый день мы отправляли Инженеру большую записку, в которой рассказывали о том, что нами сделано. И каждый день получали ответ - десять - двенадцать слов, нацарапанных дрожащими буквами на листке ученической тетради.
Инженер умел писать так, что в десяти словах у него вмещалось больше мыслей, чем в тридцати наших. И каждая записка неизменно начиналась фразой: "Я в порядке".
В последней записке Инженер даже набросал чертеж, как нужно крепить крылья к поворотным фланцам на корпусе. Под чертежом написал: "Если правильно соберете, обязательно полетит".
- Обязательно полетит, - повторил Юрка. - Verba magistri. Слова учителя. Ребята, только не торопитесь!
Мы возились часов до двух. Тщательно осматривали каждый винт, каждый шарнир, каждую ось. Еще раз подтянули гайки и смазали кулисный механизм, и вдруг оказалось, что больше нечего делать, все на своих местах, все в порядке.
- Ну, вот, - сказал Юрка, вытирая со лба пот. - Можно попробовать.
Уже?
Пробовать?
От этого стало даже как-то не по себе.
Значит, можно сесть на мягкий желтый треугольник седла, поставить ноги на педали двигателя, сбросить ограничитель крыльев с нейтрального положения и...
- Давайте я попробую! - заторопился Тошка и, перекинув ногу через раму, хотел было сесть на седло, но Юрка схватил его за шиворот.
- Стой! Почему обязательно ты? Всем хочется.
- Так что, всем сразу садиться, что ли?
- Бросим жребий.
- Давайте морским? - предложил Тошка и сжал кулаки, готовясь выбрасывать пальцы по счету "три".
- Морским! По-твоему, это игра в чижика? - презрительно усмехнулся Юрка.
- Не все ли равно как, - проворчал Тошка. - Подумаешь!
Но спорить на этот раз не стал.
Мы стояли в уютном дворике Инженера, отгороженном от улицы кустами желтой акации. Солнце просвечивало тонкую пленку крыльев энтомоптера. Лежала на земле прозрачная тень, пересеченная темными поперечинами нервюр. Длинными искрами вспыхивали спицы велосипедных колес. Легонько вздрагивало перо отнесенного назад стабилизатора.
А над городом шли облака. Они были похожи на снежные горы. Синели между ними глубокие ущелья и бездонные пропасти. Мягко обрушивались лавины. Наверное, там, наверху, был ветер.
- Напишем четыре билетика, - сказал Юрка. - Так будет вернее. И никому не обидно.
Мы написали четыре билетика. На трех слово "нет" и на четвертом - "полет".
Я тащил билетик из Борькиной кепки вторым. Тошке досталось "нет", он состроил плаксивую рожу и разорвал бумажку, пустив лепестки по двору.
Я развернул свою.
- Эх! - сказал Юрка и взял у меня листок. - Вот повезло!
Борька молча отошел к кустам акации, а Тошка в сердцах поддал ногой ни в чем не повинную консервную банку.
Я подошел к энтомоптеру, перекинул ногу через раму и сел в мягко спружинившее седло.
Между колен у меня оказался рычажок ограничителя крыльев. Он стоял в среднем положении. Я повернул его вправо, и концы крыльев опустились, чуть не коснувшись земли.
Ладони плотно легли на рукоятки руля, и ноги безошибочно отыскали педали.
Юрка забежал вперед, зачем-то пощупал покрышку переднего колеса, потом махнул рукой и сказал:
- Давай, Коля!
...Неужели взлетит?..
Я нажал на педали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24