— Сейчас?
— Хенниган, если вы будете так дергать ремешок вашей сумочки, то оторвете его.
— Извините.
— Можете не извиняться. Сумка-то ваша. Где мать покойного?
— Ах, вы имеете в виду миссис Хикки... Она у соседки, миссис Кунц. Молодого человека зовут... звали Джерри Хикки. Джеральд.
Хок записал информацию в блокнот.
— Отца уже известили? — спросил он.
— Я не знаю. Джой... то есть Гарсия никого не извещал. Я тоже... Может, миссис Кунц ему звонила... Нам сказали, что мы не...
— Понятно. А теперь, пожалуйста, ослабьте вашу мертвую хватку и высыпьте содержимое вашей сумочки на стол, — велел Хок.
— Я не обязана этого делать! — запротестовала Хенниган и взглянула на Санчес, прося у Эллиты поддержки. Но бесстрастное выражение лица Санчес не изменилось. — Вы не имеете права...
— Это приказ, Хенниган, — отрезал Хок.
Хенниган на несколько секунд застыла в нерешительности, жуя нижнюю губу, затем пожала плечами и высыпала содержимое сумочки на стол. Хок принялся авторучкой сортировать рассыпавшиеся по столу вещи. Отодвинул в сторонку початую пачку леденцов, скомканные бумажные салфетки, и взял в руки бумажник из страусовой кожи. Вынул оттуда пластиковый футляр для кредитных карточек, в котором между карточкой «Мастеркард» и удостоверением личности обнаружились две стодолларовые купюры.
— Это мои деньги! — поспешно выкрикнула Хенниган. — Я выиграла их на тотализаторе вчера вечером. Во время матча по хай-алай.
— А Гарсия? Он тоже выиграл?
— Да! Да, он тоже выиграл. Мы вместе ходили на матч.
— Сядьте. — Хок указал Хенниган на стул, а сам встал и направился к двери, бросив через плечо: — Можете сложить ваши вещички обратно в сумку.
Открыв входную дверь, Хок поманил к себе Гарсию. Тот засеменил к крыльцу. Хок переложил стодолларовые купюры в левую руку и, обмахиваясь ими словно веером, протянул к Гарсии правую ладонь:
— Дай-ка взглянуть на твою долю, Гарсия.
Гарсия остановился в замешательстве. Его смуглое лицо побагровело от гнева.
— Он хочет взглянуть на твой выигрыш! — пронзительно завизжала Хенниган из столовой.
Гарсия вручил свой бумажник Хоку. Восемь стодолларовых купюр, сложенных вчетверо, были спрятаны за водительским удостоверением.
— И это ты называешь честным дележом, Гарсия? Себе восемьсот, а ей — двести?
— Так ведь деньги нашел я, а не Хенниган.
— Где?
— Они лежали на комоде. На самом видном месте. Я... я больше ни к чему не прикасался.
— Вот что я тебе скажу, Гарсия: ты и Хенниган — придурки. Одно дело — стырить десятку, но штуку баксов?! Как ты думаешь, что бы стала делать миссис Хикки, обнаружив пропажу тысячи долларов? Она бы поставила на уши все управление!
Гарсия отвел взгляд.
— Мы... мы с Хенниган договорились, что будем все отрицать.
— Ну да. Как вы здорово все отрицаете передо мной, не правда ли? Тебе еще не приходилось попадать на допрос к сотрудникам отдела внутренних расследований?
— Нет.
— Значит, твое счастье, что ты не стал лгать мне. А теперь — ноги в руки и бегом к соседке. Доставишь сюда миссис Хикки.
— А как же... как же быть с деньгами?
— Деньги будут приложены к протоколу в качестве вещественных доказательств.
— Я... я имел в виду... что будет со мной и с...
— Забудь об этом. Просто попытайся извлечь из этой ситуации урок. Можешь идти.
Хок вернулся в столовую.
— Хенниган, мы сейчас займемся осмотром тела, — сказал он. — А вы пока возвращайтесь в машину и послушайте радио. Я не могу оставить вас в столовой наедине с серебряными приборами.
Дом был построен из бетонных блоков и состоял из трех спален, столовой, гостиной и застекленной веранды. Одна из спален была огромной, две другие примерно вдвое меньше главной спальни. В ванную можно было попасть из коридора и большой спальни. Застекленная веранда выходила на задний дворик и вполне могла служить второй гостиной. Задний дворик полого спускался к квадратному мутно-зеленому озеру. Веранда была соединена с главной спальней раздвижной стеклянной дверью. Через холл от большой спальни находилась спартанского вида комната, которую занимал покойный Джеральд Хикки.
Главную же спальню занимала миссис Хикки. Здесь стояла огромная неприбранная круглая кровать, по которой были разбросаны многочисленные подушки. Обстановку дополняли розовый шелковый шезлонг, высокий комод кленового дерева, трельяж, оттоманка и коллекция длинноногих кукол девятнадцатого века. Туалетный столик перед трельяжем был уставлен всевозможными мазями, кремами, флаконами и прочей косметикой. Смятые простыни от Лоры Эшли украшал причудливый цветочный орнамент, какого не встретишь в природе, а в изножье кровати валялся небесно-голубого цвета пеньюар.
Санчес принялась разглядывать одну из кукол, а Хок стал принюхиваться к ароматам, царившим в спальне. Здесь пахло духами, потом, кремами, тальком, мылом и застоявшимся табачным дымом.
— Ты обращала внимание на то, что женская спальня всегда пахнет так же, как ее сумочка? — обратился Хок к Эллите.
— Не-а. — Санчес бросила куклу на кровать.
Зато я заметила, что мужская спальня пахнет как спортивная раздевалка университетской команды по баскетболу.
— Когда это ты была... — Хок хотел сказать «в мужской спальне», но вовремя спохватился: — в... раздевалке баскетбольной команды?
— Когда еще патрулировала улицы. Это было давным-давно. Какой-то парень заявил, что его изнасиловали в душе. — Санчес пожала плечами. — Правда, расследование не дало никаких результатов. Парня действительно трахнули, но он, скорее всего, заявил только потому, что ему не заплатили. Дело передали в отдел по делам несовершеннолетних, и меня в суд не вызывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88