.. Черт… С ним разберёмся после, посмотрим, как себя поведёт, хотя — я же слышал их разговор». Макаров отдавал себе отчёт, что, возможно, придётся вслед за высоким нейтрализовать и фотографа. «Но ведь тот, что внизу, непременно услышит шум и…»
— Вот скотина, унёс-таки ключ! — услышал Макаров сердитый голос подошедшего к продолжающему стоять в дверях туалета таможеннику фотографа. — А приличный с виду мужик был…
«Ну давайте же, ребята, не тяните, пока вы оба тут, рядышком!» — мысленно попросил Макаров, не веривший, что удастся избежать столкновения. Но стоявшие у двери не торопились.
— А ты что, пустил кого-то с улицы? — спросил фотографа таможенник, по-прежнему не трогая двери, за которой стоял в напряжённом ожидании Алексей.
— Слава Богу, помещение ещё не загадил, — уклонился явно не захотевший отвечать на заданный пренебрежительным тоном вопрос фотограф. — Пошли отсюда, — сказал он, и Макаров услышал, как щёлкнул выключатель. Комната погрузилась в темноту, дверь закрылась.
В следующий раз Макаров открыл её только после того, как звуки голосов, доносившиеся с лестницы, стихли. Выходить было нельзя, даже совсем не лишняя предосторожность могла его не спасти: оказалось, что фотограф и его приятель вовсе не ушли, а стоят буквально в десятках сантиметров от двери туалета, у перил лестничной площадки. Видимо, эта, завершающая часть их разговора, была секретом и для того, кого таможенник оставил присматривать за входом в здание, — говорили теперь приятели почти шёпотом. Алексея спасло лишь то, что, когда он решил выйти, собеседники стояли боком к нему и, увлечённые важным разговором, не обратили внимания на открывшуюся дверь. Судя по всему, беседа их уже заканчивалась.
— Запомнил?.. Послезавтра… Московский поезд, утренний, кажется, восьмой вагон… или девятый… — быстро говорил фотограф свистящим шёпотом. — Определишься сам… Бочкарёва… Да, белые волосы, полноватая, с меня ростом, — ответил он на вопрос таможенника, который Макаров не расслышал. — Ну все, действуй… до послезавтра. Смотри, чтоб все чётко было, как часы, иначе избавлюсь от тебя, учти, найду другого, более толкового, меньше будет хлопот… — сердито произнёс фотограф, подчёркивая лишний раз своё лидерство. — Все, действуй и в десять вечера послезавтра у меня. Разошлись, — закончил он и протянул своему собеседнику руку для пожатия.
Макаров осторожно прикрыл дверь.
Когда он снова открыл её, на лестничной площадке было темно, а с улицы доносился звук работающего мотора. Через минуту машина отъехала.
Макаров быстро спустился по ступенькам лестницы в холл, открыл дверь здания и вышел на пустынную ночную улицу. С одной стороны, вопросов вроде бы стало поменьше, а с другой — количество их несомненно возросло. Но это, как ни странно, радовало.
39
Как правило, человек далеко не сразу способен в полной мере оценить информацию, полученную в сжатые сроки и в экстремальных условиях. Особенно когда её много и требуется для полного понимания сопоставить её с уже известной. Примерно в таком положении оказался лунной летней ночью Алексей Макаров, случайно, в общем, заглянувший в мастерскую фотографа и в результате узнавший многое из того, чего никак не предполагал узнать так скоро. Поэтому совсем не удивительно, что, дойдя до гостиницы, он вдруг быстро развернулся и, вновь миновав расстояние, отделявшее отель от комбината бытового обслуживания, решительно вошёл в знакомую двустворчатую дверь, чтобы во второй раз за такой короткий промежуток подняться в фотостудию.
И опять в большой, безалаберно обставленной комнате-студии никого не было. И так же, как тогда, когда Макаров появился здесь в первый раз, была приоткрыта дверь на лестничную площадку и по-прежнему висел там, где Алексей его оставил, уходя, на дверной ручке, подвешенный на длинную цепочку, — ключ от туалетной комнаты. Увидев его на месте, Алексей испытал чувство облегчения и почти окончательно уверился в успехе предпринятой им затеи.
Подхватив ключ с дверной ручки, он весе-до крутанул его, наматывая цепочку на указательный палец, потом повторил вращение в обратном направлении, снова тем же быстрым движением закрутил цепь по часовой стрелке, так что ключ с самого длинного радиуса вращения перешёл на самый короткий и затем оказался зажатым между указательным и большим пальцами правой руки. Совершая эти незамысловатые манипуляции с ключом, Алексей как раз успел пересечь большую комнату-студию и зажатым между пальцами ключом дважды уверенно стукнул в запертую дверь, за которой должен был теперь, по его расчётам, находиться пляжный фотограф.
Через несколько секунд за дверью послышался шорох, потом быстрые лёгкие шаги и, наконец, звук поворачиваемого в замке ключа
Бледное лицо выглянувшего из кромешной темноты за дверью («Значит, все-таки лаборатория», — подумал Макаров) фотографа выглядело весьма удивлённым.
— Чего… — начал он, несмотря на удивление, практически без паузы, необходимой для обдумывания неожиданного явления, но Макаров не собирался отдавать должное его крепким нервам и перебил.
— Прости, дружище, — сказал он, беспечно улыбаясь, — ты как в воду глядел, когда предупреждал, — я и правда забыл вернуть тебе ключ. Представляешь, прихожу в гостиницу и тут только задумался, что это за ключ я верчу на пальце?.. — Макаров добродушно посмотрел в маленькие темно-карие глаза-буравчики, понять выражение которых по-прежнему было совершенно невозможно. — В общем, освежился и все из головы долой, извини. Утащил нечаянно…
— И дверь не запер, — ровным тоном под сказал фотограф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86