И тогда мы получим возможность не только нанести удар одновременно по двум группам, которые будут находиться вместе, но еще прихватим их драгоценных французских и бельгийских коллег. Ради этих "сокровищ" стоит рисковать.
Все трое в комнате рассмеялись неожиданно смешной двусмысленности.
Карл отказался остаться на ночь в "Бург Рейнфельс", несмотря на уютную обстановку и на казавшуюся надежной действующую здесь систему безопасности, начиная от полиции, охраняющей подступы к поселку, и кончая служащими безопасности в самом отеле. Он прилетел из Афин десять часов назад и должен быть в Гамбурге уже этой ночью.
Его билет по маршруту Афины - Франкфурт был зарегистрирован. Но часть Франкфурт - Гамбург оставалась открытой. Зигфрид Маак взял билет и вышел с ним в другую комнату. Спустя полчаса Карл получил его обратно умело подделанным. Выглядело так, что он пролетел самолетом Люфтганзы и из Франкфурта в Гамбург. Времени оставалось мало. Зигфрид Маак должен был сам отвезти Карла в Гамбург, что было намного быстрее, чем пытаться доставить его во Франкфурт, где бы он мог опоздать на свой самолет.
В то время как Логе Хехт спускался в ресторан, чтобы съесть настоящий немецкий ужин и подумать, - а по его фигуре было видно, что он любит настоящую немецкую пищу и лучше всего думает во время еды, - Карл и Зигфрид Маак сели в BMW с турбодвигателем Ведомства по охране конституции и двинулись по направлению к автобану.
Маак выжимал больше 200 километров в час, хотя состояние дороги было не самым лучшим. Да, машину он ведет, как немец, подумал Карл, который уже успел получить представление о летящих по автострадам немецких баронах - "мерседесах" и BMW.
Раны Карла снова стали кровоточить. Хоть и нанесенные специально для отвода глаз, они были настоящими и сейчас, вдобавок к общей слабости, делали его ко всему безучастным.
Довольно долго Карл и Зигфрид Маак ехали молча.
- Это ты убил террористов? - неожиданно спросил Зигфрид Маак.
Карл не отвечал. Он сидел молча почти пять минут, и Зигфрид Маак больше не ждал ответа.
- Раз ты служишь в Ведомстве по охране конституции, а не в полиции, ты по закону не обязан сообщать о преступлении, о котором узнал. Так ведь? - в конце концов спросил Карл.
- Да, это так.
- Я их убил, обоих. Палестинцы этого потребовали... Как своего рода гарантию того, что я говорю правду. Иначе они убили бы нас всех.
Больше они ни о чем не говорили. Карл уснул и проснулся уже в Гамбурге. Он вышел недалеко от метро, в нескольких километрах от центра.
* * *
Дверь открыла Моника. Она тут же отпрянула назад, едва сдерживая крик. Затем быстро втащила его и закрыла дверь.
- Разбуди всех, если они не проснулись. Это крайне необходимо, - прошептал Карл. Он снял куртку и тут же был вынужден оттолкнуть от себя Монику, которая хотела немедленно осмотреть его раны. Рубашка на груди сильно пропиталась кровью.
- Поторопись, разбуди всех, - сказал он, протискиваясь мимо нее. Пройдя через пустую гостиную, Карл поднялся по винтовой лестнице в свою комнату, которая находилась рядом с комнатой Моники, и спрятал новый магазин к своему пистолету "беретта". Итак, первая задача успешно решена. Было бы сложно объяснить, почему он приехал с пустым магазином. Карл поставил сумку, пошел в ванную комнату и умылся холодной водой. Из зеркала в ванной на него смотрело страшное отражение: один глаз, все еще не видевший, опух и превратился в узкую щелку, а кожа вокруг стала зеленовато-голубой. На той же щеке у него красовался пластырь. Все усугубляла двухдневная щетина; он напоминал себе где-то виденную цветную фотографию старого пьяницы, который, как писали о нем, был избит сёдермальмской полицией и посажен в камеру.
В комнате Моники на виду стояли открытая бутылка виски и полупустой стакан. Карл взял бутылку за горлышко и спустился вниз, где в гостиной у погашенного камина собралась вся еще не совсем проснувшаяся компания. На Фредерике Кункель был розовый домашний халат с голубыми цветами, который совершенно не подходил к выражению ее лица.
- Товарищи убиты, оба. Но оружие в пути, будет в Ганновере ночью или утром, - начал Карл, тяжело опускаясь в одно из кресел, и отпил глоток из бутылки, поставив затем ее рядом с креслом.
- Кто их убил? Где, как и когда это произошло? - спросила Фредерике Кункель, стиснув зубы, скорее агрессивная, чем потрясенная. Другие реагировали более спокойно. Но страшно было всем.
- Нас захватили палестинцы из ООП. Они хотели прервать операцию. Похоже, среди людей Абу Нидаля должен быть предатель. Абу Нидаль продал нам оружие, а они нас пытали, чтобы узнать план операции и захватить оружие. Но условия перевозки оружия знал один Хорст Людвиг, товар был уже в пути. Его убили первым. Затем Барбару, а когда они взялись за меня, появилась сирийская полиция безопасности, и они не успели меня прикончить. Карл отпил новый глоток, ожидая реакции.
- Что с тобой? Куда ты ранен? - мягко спросила Моника.
- Мне порезали грудь, избили. Как видите, у меня прострелены бедро и плечо, вот здесь, с другой стороны, - показал он, исказившись от боли. Раны действительно болели.
- Почему ты только сейчас появился и откуда? - спросил Вернер Портхун. Тон был явно враждебным.
- Я вылетел из Дамаска в Афины, затем во Франкфурт. Там несколько часов пережидал. Затем заказал билет до Гамбурга и вечером прилетел последним самолетом. Потом проехал на метро и несколько часов запутывал следы на случай слежки. Но вроде ничего такого не было. Не хотел рисковать, прежде чем идти сюда.
- Кто об этом знает? - прогремела Фредерике Кункель. Зануда, подумал Карл, прежде чем ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112