– Изидора видела, что он действительно говорит правду.
– Оказаться на улице с односторонним движением – не самое лучшее, что может случиться с выздоравливающим наркоманом. Снова болит все тело. Дьявол сидит у тебя на плече, вспоминаешь, что такое жить одним днем.
– Ты привел меня сюда не случайно?
– Я довольно хорошо знаю это место. Правда, был не слишком уверен, что сумею все сделать как надо. Это все равно что курить в ванне с бензином. Но у меня хорошо получилось, так ведь? – Дэниел как будто в одну минуту постарел на сто лет. Иза молила Бога, чтобы виноват был мертвенный свет фонарей.
– И все это ты сделал ради меня?
– Нет, не только. Я должен был испытать себя. Во что-то снова поверить. От наркотиков прячешься, потому что они сильнее тебя. Ненавидишь себя, свою слабость. Потом наступает момент, и ты чувствуешь, что можешь противостоять этому, если веришь во что-то, что сильнее наркотиков. – Он устало провел рукой по волосам. – Я так давно не испытывал к себе ничего, кроме отвращения. Но сегодня… полагаю, справился прекрасно.
– Ты сделал только одну ошибку, Дэниел.
– Какую?
– Когда сказал, что на нашей улице одностороннее движение.
Изидора обняла Дэниела и поцеловала его. Не как друг, а как страстно влюбленная женщина. Они стояли обнявшись, а агенты втаскивали Мо в фургон, он сопротивлялся, свирепо брыкаясь, они били его и ломали ему пальцы, один из полицейских пытался схватить его за ноги, и Коллинз решил ему помочь. Дэниел решил воспользоваться моментом.
– Нам надо выбираться, – прошептал он Изидоре.
– Ты собираешься сыграть роль человека, не дающего интервью? Я правильно поняла?
– Иза, это пьеса для нас обоих.
И они нырнули в рождественскую толпу на Хай-стрит, прежде чем Коллинз заметил их исчезновение.
Они перешли на шаг, наслаждаясь воздухом и свободой на темных улицах. Они прошли две мили на север, не обращая внимания на мелкий дождик, асфальт блестел, ноги у них промокли. Оба чувствовали себя измученными, выпотрошенными столкновением в кафе, они спешили, их гнали вперед неизвестность и тяжкое прошлое. Маски сорваны, и Деверье скоро узнает, что они в Лондоне. У них оставалось мало времени.
На Эндевер-роуд было пять питейных заведений, четыре паба и одна старая винная лавка. Они нашли то, что искали, в «Трафальгарской битве», мрачном викторианском помещении со стенами, обитыми Темными панелями и оцинкованной стойкой бара, с лепными украшениями, закрашенными несколькими слоями краски. Свет исходил от игровых автоматов, загораживавших вход в туалет, и экрана телевизора, висевшего над стойкой. В подобных заведениях на все закрывают глаза, а посетители предпочитают, чтобы их не замечали.
– Боже, какая грязь! – воскликнула Иза. – Кажется, здесь ни разу не убирались со времен Трафальгарской битвы. Вы уверены, что выиграли ее?
– Англичане выиграли сражение, – запальчиво поправил он ее. – Думаю, французы умирали со смеху, узнав, что Нельсон был одноглазый и однорукий.
– Здесь как-то не очень хочется смеяться. Так что мы делаем?
– Ты садишься и осматриваешься, а я возьму нам выпить, как настоящий джентльмен.
Иза взглянула на себя в зеркало, и у нее перехватило дыхание, так ужасно она выглядела. Темные круги под глазами от усталости, волосы завились от дождя, лицо бледное, косметика напоминает грим на лице трупа. Царапина на щеке подсохла, стала ярко-красной. Она совсем забыла, что должна изображать шлюху, хотя сейчас, может, и играть бы не пришлось.
Дэниел вернулся со стаканом коки и бокалом отвратительного белого вина, руки его так сильно дрожали, что он чуть все не расплескал.
– Ты в порядке? – озабоченно спросила Иза.
– Лучше не бывает, – ответил он, тяжело опускаясь на стул. – Попытались всучить мне дозу, пока я стоял у стойки. Совсем как в старые времена. И мне хотелось сказать да, Иза. – Он попытался отхлебнуть из стакана, но только расплескал коку по грязному столу. – Внутренний голос говорит мне, кричит, напоминает, как это хорошо. Небольшая доза не повредит. Ты справишься, Дэнни, без проблем. Подонок держал в руке маленький пакетик. И мне так хотелось! – Он стукнул стаканом по столу так, что тот едва не разбился.
– Мне казалось, ты преодолел это.
– Это преодолеть нельзя, Иза. Это тебе не корь. Оно всегда с тобой, предлагает легкое решение всех проблем, защиту от себя и нашего гнилого мира. Слишком поздно обнаруживаешь, что сам лег в гроб. Я не могу вернуться туда, Иза, на верную смерть.
– Тогда позволь мне помочь тебе. Дэниел чуть расслабился.
– Ты уже помогла. Ты дала мне кое-что посильнее наркотиков. Только, пожалуйста, не отворачивайся от меня.
– Никогда.
Изидора хотела поцеловать Дэнни, но он отодвинулся от нее.
– Иза, сутенер не бывает нежным со своими девушками. – Ему удалось улыбнуться. – Приму приглашение в другой раз.
– По первому требованию.
Изидоре показалось, что ему стало легче, дьявол оставил его в покое.
Они оглядывали бар, высматривая в дыму тех, кто собирался остаться здесь на всю ночь. Были здесь старички, пережившие свое время, на этих табуретах они просидели большую часть своей жизни и наверняка помнили лучшие времена этого паба, когда медные ручки блестели, дело процветало и «Трафальгар» не напоминал поле боя наутро после битвы.
Были тут и другие посетители, моложе, одетые в майки с лозунгами протеста и безвкусные яркие кричащие штаны. Грязные космы, вытравленные перекисью, вся одежда мятая, сильно поношенная, болтающаяся на болезненно худых телах. Кольца и цепи были в ушах, на пальцах, в носу, а у некоторых были проткнуты и губы. Все казалось чрезмерным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85