Ко всеобщему облегчению, после длительной прогулки по городу Бенджи крепко спал.
Брайн произвел на нее впечатление «укороченного» человека, как будто огромный молот ударил по нему сверху и сплющил до такого состояния, что, казалось, он вот-вот лопнет. Макушка его лысой головы была плоской, шея – толстой, талия – необъятной, а ноги недостаточно длинными, чтобы соответствовать массивной верхней части тела. Возможно, надеялась Иза, он провел всю жизнь, пробивая лбом запертые двери. Или бился головой о стену. Скоро она узнает, которое из ее предположений верное.
Она ничего не сказала ему о Деверье и его дочери, придерживаясь версии о возможной ошибке с идентификацией в морге больницы. В противоположность инспектору Брайн все подробно записывал цветной ручкой.
– А вы поднимали этот вопрос в больнице? – спросил он, растягивая гласные, как это свойственно жителям Западной Англии.
– Конечно.
– И что они ответили?
– Предложили успокоительное и курс психотерапии.
Редактор поднял брови, но тут их прервали. Он не закрыл дверь кабинета, так что постоянное вмешательство в их разговор было неизбежно, а для него, возможно, и желательно. Молодой человек лет тридцати с мягким южно-ирландским акцентом потребовал срочно решить вопрос о каких-то фотографиях. Редактор извинился и исчез. Он отсутствовал довольно долго, а когда вернулся, вид у него был виноватый.
– Весьма сожалею, миссис Дин, у меня очень срочное дело. Даже если бы я хотел помочь, боюсь, мы мало что смогли бы сделать.
Значит, каменная стена.
– Не могли бы вы просто справиться? Провести расследование? Все, чего я хочу, это установить истину.
– Боюсь, пропавшие дети – не наша тематика.
– Пожалуйста…
– Понимаете, мне очень неприятно признаваться в этом другому журналисту, но я должен быть с вами откровенен, – люди покупают нашу газету не ради новостей или сенсации. Они ищут в ней рекламные объявления, сообщения о распродажах, о репертуаре кинотеатров, кого арестовали и кто умер. Только похороны, свадьбы и аресты, вот что мы такое. Мы тут не склонны к журналистским расследованиям. – Он широко развел руками. – Посмотрите на мой кабинет. Похоже это на штаб по расследованию интриг и заговоров?
Он плюхнулся в свое кресло, рубашка у него на животе натянулась, причем один конец высовывался из брюк. Заталкивая ручку обратно в карман рубашки, он посадил свежее пятно. Иза понимала, что имеет в виду этот человек.
– Ваша история трогает меня больше, чем я могу выразить. У меня самого есть дети. Четверо. Я понимаю, что вы должны сейчас чувствовать.
Иза ждала чего-нибудь подобного. Ей хотелось закричать.
– Всем сердцем я хотел бы помочь вам, но… это не дело нашей газеты. Надеюсь, вы поймете.
И вот Изу уже подталкивают к двери, секретарша ведет ее через лабиринт столов в редакции новостей, к выходу. Прежде чем дверь закрылась, она обернулась, чтобы бросить последний взгляд. За стеклянной перегородкой редактор, пряча свою подлость и предательство их профессии, отпустил какую-то шутку, и его толстый живот тяжело заколыхался.
В тот вечер, возвращаясь на автобусе в Бауминстер, Иза с силой прижимала к себе Бенджи, уткнувшись лицом в его волосы и притворяясь, что спит. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее слезы.
– Вы ее видели? Она почти вываливалась из платья. С вырезом почти до пупка. Шлюха! – Премьер-министр, сэр Ричард Флад, как всегда, выпив лишнюю кружку пива, болтал глупости и становился агрессивным. Перетасовки в кабинете, рост безработицы, выборы в Шотландии, обескровившие страну, сессия парламента, длившаяся меньше месяца, но оказавшаяся очень трудной, – все это заставляло ждать Рождества с нетерпением. А Рождество с каждым годом наступало все раньше. Его собеседники кивнули, соглашаясь.
– Я застал ее несколько лет назад, – продолжал премьер-министр, – когда она была… кем? Лидером оппозиции, много говорила о бедности, упадке морали и о другой подобной чепухе. Застал в ее маленьком кабинете в палате общин с парнем вдвое моложе нее. Не знаю, что уж там он исследовал, но она не оказывала ему «оппозиции»!
Шутка была грубой. Деверье подумал о том, что сам премьер-министр – в ту пору мелкий клерк в правительстве – делал поздно вечером в длинных коридорах парламента, где находились крошечные кабинеты министров теневого кабинета, и как он оказался в кабинете женщины, чья парламентская и постельная репутация были общеизвестны. Он попытался, развлечения ради, придумать какое-нибудь невинное объяснение, но ему это так и не удалось.
– Должен признать, сегодня вечером она представляла собой замечательное зрелище, – отозвался американский посол. – Это алое платье, тени под глазами. Удивительные желтые волосы.
– Попугаиха, – отпарировал Деверье. – В Зеленой комнате, на фоне великолепного японского рисунка на стене – пышные листья и бамбук… – я сразу же подумал именно о попугае.
– В свое время была райской птичкой, – пробормотал Флад.
– Руины, – посол был загадочен. – Я имею в виду стены. Не женщину.
Вновь раздался смех, такой характерный для мужской компании. Они сидели в апартаментах посла в Уинфилд-хаус, элегантном особняке в центре лондонского Риджент-парка. Полчаса назад они видели в окно, как лисица стелется по земле в поисках обеда, но после этого успели выпить по два виски. Премьер-министр увяз в посольском гостеприимстве, которого было слишком много на приеме. Сейчас он находился среди друзей, расслабился и стал весьма уязвим, наступил подходящий момент для нанесения удара.
– Итак, перейдем к делу, джентльмены. Господин премьер-министр, вы собираетесь помочь нам с «Дастером»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85