Его одежда всё ещё была чёрной от угольной пыли и царапала чистую кожу. Он вернулся на подоконник. Окно открылось легко. Он схватился за лестницу, вылез в окно и начал спускаться к свободе. Первое, что поразило его, была жара. Ему тут же расхотелось носить пальто.
Коснувшись ступнями земли, Владек попытался бежать, но его ноги настолько ослабели, что он едва-едва мог ходить. Как бы он хотел избавиться от этой хромоты! Он не оглядывался на больницу, пока не затерялся в плотной толпе на рыночной площади.
Владек жадно пожирал глазами деликатесы на лотках и решил купить апельсин и немного орехов. Он сунул руку за подкладку своего костюма; деньги должны были лежать под его правым рукавом. Но что это? Их там больше не было, более того, исчез и серебряный браслет. Люди в белых халатах украли его вещи! Он собрался было вернуться за своим наследством, но потом передумал, решив сначала купить еды. Он пошарил в карманах пальто и тут же нашёл три банкноты и монеты. И лежали они в кармане вместе с картой доктора и серебряным браслетом. Владек чрезвычайно обрадовался своей находке. Он надел браслет на руку и поднял его выше локтя.
Владек выбрал самый большой апельсин и горсть орехов. Лоточник что-то сказал ему, но мальчик его не понял. Владек подумал, что самый простой способ преодолеть языковой барьер – это отдать торговцу пятидесятирублёвую бумажку. Лоточник посмотрел на неё, засмеялся и всплеснул руками.
– О Аллах! – закричал он, отнимая у Владека апельсин и орехи и грозя ему пальцем.
Владек в отчаянии пошёл прочь: он понял, что чужой язык означает и чужие деньги. В России он был беден, здесь – просто нищ. Ему придётся украсть апельсин; если его поймают, он швырнёт апельсин лоточнику. Владек ушёл на противоположный конец рыночной площади точно так же, как делал Степан, но ему не хватало задора и уверенности бывшего напарника. Владек выбрал последний лоток в ряду, и, когда убедился, что его никто не видит, схватил апельсин и побежал. Внезапно сзади раздался рёв толпы. Казалось, весь город гонится за ним.
Какой-то мужчина обрушился на Владека и сбил его на землю. Шесть или семь человек держали его за руки и за ноги и в присутствии собравшейся толпы волокли назад к лотку. Там их уже ждал полицейский. Был составлен протокол, а между полицейским и лоточником возникла оживлённая перепалка, причём её тон всё время повышался. Затем полицейский повернулся к Владеку и стал кричать на него, но Владек не мог понять ни слова. Полицейский пожал плечами и, схватив Владека за ухо, повёл его с рынка. Толпа орала на Владека. Кто-то плевал в него. В полицейском участке его посадили в подземелье в небольшую камеру, где уже сидело двадцать или тридцать преступников: бандиты, воры и прочие. Владек не стал говорить с ними, и они также не изъявили желания вступать в беседу. Владек сел, вжавшись спиной в стену, напуганный и тихий. Ему придётся провести здесь по крайней мере день и ночь без света и еды. От запаха испражнений его едва не стошнило, – этого не случилось, поскольку желудок его был совершенно пуст. Он и не думал, что настанет день, когда подвал в Слониме покажется ему малонаселённым и спокойным.
На следующий день Владека вытащили из подземелья, и два охранника привели его в комнату, где поставили в ряд с несколькими другими заключёнными. Их всех связали одной верёвкой, которая обхватывала их за талии, и вывели на улицу. Здесь собралась очередная толпа зевак, и по их громким радостным крикам Владек понял, что они ждали появления заключённых. Толпа сопровождала их до рыночной площади – крича, испуская вопли и хлопая в ладоши, – а повод для этой радости Владек боялся даже представить себе. На рыночной площади колонна остановилась. Первого заключённого освободили от верёвки и вывели в центр площади, которая уже была запружена народом.
Владек не верил своим глазам. Когда первый заключённый вышел на середину, охранник сбил его с ног и поставил на колени, а затем огромного роста мужчина с мечом зажал его правую руку в деревянную колодку. Палач поднял меч и с огромной силой обрушил его на запястье заключённого. Ему удалось отхватить только кончики пальцев. Заключённый закричал от боли, а меч поднялся снова. На этот раз меч попал по запястью, но работа была выполнена не полностью, кисть заключённого болталась в воздухе, а песок окрасился кровью. Меч был поднят в третий раз и в третий раз опустился. Наконец кисть отлетела от руки и упала на землю. Толпа радостно заревела. Теперь заключённого освободили, и он свалился без сознания. Безразличный ко всему охранник оттащил его в сторону и бросил на землю. Рыдающая женщина – видимо, жена, подумал Владек, – быстро перетянула обрубок руки жгутом из грязной тряпки. Второй заключённый умер от боли перед тем, как меч опустился в четвёртый раз. Но смерть не интересовала палача, деньги ему платили за отрубленные руки, поэтому он продолжил свою работу.
Владек в ужасе посмотрел по сторонам, его стошнило бы, если бы не пустой желудок. Он оглядывался вокруг, высматривая возможность побега, – никто не сказал ему, что, по исламским законам, побег карается отсечением ступни. Владек рыскал глазами по лицам вокруг, пока не увидел в толпе мужчину, одетого по-европейски – в тёмный костюм. Мужчина стоял примерно в двадцати метрах от Владека и наблюдал за сценой с явным отвращением. Но он ни разу не посмотрел в сторону Владека, а слышать его призывы о помощи не мог из-за рёва толпы. Кто он – француз, немец, англичанин? А может быть, поляк? Владек не мог определить, кто он и по каким причинам наблюдает за этим кровавым ритуалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168