Она лишь слышала торжествующий, сводящий с ума вопль Моди. Этот звук был тем единственным, что еще воспринял ее воспаленный мозг. Анна поднялась на колени и медленно повернулась туда, где, по ее расчетам, должен был находиться Сэз.
Он неподвижно лежал на спине, широко раскинув руки. Прошло, может быть, еще несколько мгновений, пока Анна поняла, что за темная дорожка протянулась по земле, почему в огненных бликах она выглядит такой ярко-алой и почему один конец этой страшной дорожки идет от левого виска Сэза.
— Сэз! — Наверное, со стороны крик Анны был еще ужаснее, чем тот, который они услышали, выбравшись из огня. — Сэз, нет!.. Не умирай, не надо, Сэз! Ты не можешь умереть! Я люблю тебя, ты слышишь меня, Сэз? Ты не можешь умереть. Я же тебя люблю!
Анна зажала уши, чтобы не слышать собственного голоса. Казалось, истерика не прекратится никогда. Ее громкие отчаянные вопли резали уши ей самой. Ноги подкосились, и Анна рухнула куда-то вниз, туда, где в тусклых отблесках пламени лежал Сэз, ее единственный и любимый Сэз.
— Сэз, не покидай меня, пожалуйста, не покидай!
Подсознательно она понимала, что ведет себя как-то не так, что уже слишком поздно и ничего нельзя изменить. Анна повернула искаженное лицо в ту сторону, куда исчезла кузина.
— Моди! Ты же убила его! Он умер!
Она скорее почувствовала, чем увидела мрачный взгляд. Казалось, перед Анной были одни глаза, одни лишь безумные глаза.
— Не-е-ет! Нет! Это не я! Это сделала ты! Это твоя вина! Если бы не ты, Сэз женился бы на мне еще прошлым летом. — Сумасшедшая подняла оружие и направила его на Анну.
Почти не обращая внимания на Моди, Анна с ужасом смотрела на мертвого Сэза. Вид убитого вызывал в ней большее содрогание, чем ствол револьвера, дрожащий рядом с ней. «Не может быть, чтобы Сэз умер, это просто страшный сон!» — пронеслось у нее в голове.
Глаза Моди сузились, что придало ей сходство с разъяренным тигром. Курок лязгнул в темноте, но ничего не произошло. Барабан револьвера был пуст. Так окончательно и не придя в себя, Анна перевела бессмысленный взгляд на то место, откуда раздался сухой щелчок. «Что, я еще жива? Ну а дальше? Какой смысл жить без Сэза?»
Крыша горящего склада проломилась и с грохотом рухнула на землю. С пронзительным визгом Моди отбросила от себя револьвер. Сноп искр, гигантским фейерверком прорезав темноту ночи, начал подниматься над кронами двух огромных дубов. В их неверном свете, высоко подпрыгивая, танцевала Моди.
Эта дикая картина немного привела Анну в чувство, но не успела она опомниться окончательно, как Моди, возникшая рядом, толкнула ее назад к огню. Ненужный револьвер полетел в сторону, и Моди снова сунула руку в карман. В бликах огня длинное острое лезвие сверкало то красно-оранжевым, то золотым. Анна увидела нож и ощутила где-то в животе тошнотворное чувство страха.
Это был нож старого негра Сола, которым тот резал свиней. Из-за разговоров о восстаниях рабов мистер Леонард, надсмотрщик, убрал с глаз долой все, что хотя бы отдаленно напоминало оружие. Две недели назад обнаружилась пропажа ножа, и Леонард поклялся, что найдет его во что бы то ни стало в самое ближайшее время.
Но нож так и не нашелся, и все понемногу забыли о нем. Анна вспомнила, с каким страхом смотрела она на старого Сола — окровавленного, потерявшего сознание под ударами кнута. Рядом с ней тогда стояла Моди со странной и одновременно вызывающей ужас улыбкой на губах.
А теперь лезвие ножа плясало перед ее глазами, и озноб снова начал бить ее. А Моди явно не шутила, во всяком случае, вид у нее был самый решительный.
Наконец с каким-то звериным рычанием Моди бросилась на Анну. Бездумно, подчиняясь только защитному рефлексу, Анна кинулась на землю, успев схватить Моди за обе руки. Они молча боролись, мобилизовав все свои силы, и каждая из сторон имела свои преимущества. В тишине звучало лишь прерывистое дыхание обеих. Анна стиснула зубы, слезы капали из ее глаз, мускулы начало сводить, в груди, казалось, горел огонь…
Моди наступала. Анна споткнулась о ногу Сэза и упала навзничь. Лезвие передвинулось еще ближе к ее груди. Моди снова зарычала.
Сначала Анна ощутила только укол острия, но затем обжигающая боль поглотила все вокруг. Она еще успела увидеть губы Моди, скривившиеся в торжествующей ухмылке. Потом на Анну навалилась темнота.
Десятилетняя Дженнифер Франклин проснулась и с криком схватилась за грудь. Ее словно жгло огнем. Дженни упала обратно в теплую кровать и начала кататься по простыне, пытаясь унять боль, сотрясавшую все ее маленькое тело.
Девочка дрожала и плакала.
Раздался скрип открывающейся двери, и над головой зажегся свет.
Теплая ласковая рука погладила ее по голове:
— Дженни?
Услышав родной голос, Дженни повернула к матери заплаканное лицо.
Мама, в таком знакомом халате, склонилась над кроватью и еще раз погладила Дженни по голове, убирая с лица растрепанные волосы.
— Все в порядке, моя маленькая. Это просто нехороший сон. Успокойся и не плачь, сон может только напугать, и ничего больше.
Дженни снова зарыдала, как будто бы не слыша успокаивающих слов:
— Она убила меня, мамочка! Кузина Моди убила меня! Сначала она застрелила Сэза, а потом зарезала меня!
Рука на голове Дженни на мгновение застыла.
— Что за глупости ты говоришь, маленькая? У тебя нет кузины Моди.
— Нет! — Дженни вскочила и села на кровати, глядя на мать. — Это не сон! Я не могу чувствовать боль во сне. Она сделала мне больно! Вот посмотри! — Она задрала пижаму и показала место, которое болело.
Мать перевела взгляд туда, куда указывала дочь. Потом она закричала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84