Он откинул с ее лица густые каштановые волосы, но она не шелохнулась, измученная недомоганием. Наклонившись, он принялся нашептывать ей на ухо ласковые слова, слова любви, на беглом, мелодичном французском. Видимо, в полудреме она что-то расслышала, потому что уголки ее губ тронула едва заметная улыбка, и он содрогнулся от желания овладеть ею сейчас же.
Отшатнувшись от нее, пока его не охватило безумие, он ушел и лишь поздно ночью, допивая бренди, на этот раз в компании Трактирщика, он вспомнил, что именно сказал ей, сам того не сознавая.
Он сказал ей, что она красавица, его драгоценное дитя, ангел, спустившийся к нему с небес во мраке ночи. Он сказал ей, что она — его душа, его жизнь, его спасение.
И, Боже, помоги ему, он сказал самое ужасное. Сказал, что любит ее. И он и сейчас не был уверен, что сказал не правду.
18
Корабль больше не двигался. Жизлен, едва дыша, ничком лежала на койке, не решаясь подняться. Несколькими часами раньше она попробовала сесть, но перед глазами у нее поплыли круги и она упала на пол. Она бы, конечно, собравшись с силами, снова заползла на постель, но он вошел, поднял ее и уложил, бормоча что-то ей на ухо на языке, которого она не слышала с самой юности. Она почти забыла, как он звучит — выговор парижских улиц сильно отличался от мягкого и мелодичного языка изгнанной аристократии. Она позволила себе разнежиться, пока Блэкторн говорил с ней, накрывая ее дрожащее ослабевшее тело легким покрывалом. Она позволила себе представить, что ей снова пятнадцать и что у нее все впереди.
Жизлен не хотелось открывать глаза, чтобы снова увидеть, как раскачивается во все стороны каюта. Она не представляла, сколько времени находится в этом ужасном помещении, но они, разумеется, еще не могли добраться до континента.
Неожиданно ей показалось, что она не одна в каюте. Ее притупившиеся чувства подсказали ей это, и постепенно она осознала, что это не мираж. Она осторожно приоткрыла один глаз и увидела загорелый профиль сидящего в углу слуги-оруженосца-лакея Блэкторна.
— Проснулись, — произнес он, — время идет. Если вы с нами — лучше вставайте.
Жизлен даже не шелохнулась.
— А что, я могу выбирать?
— Нет, его светлость не желает вас отпускать. Что-то в голосе Трактирщика заставило ее насторожиться. Она с трудом села, но стены, вначале качнувшись, быстро встали на свои места.
— А ты думаешь, что ему лучше было бы меня отпустить? — спросила она осторожно.
Трактирщик кивнул.
— Ага. Вы ему только в обузу, а он до того упрямый, что не желает ничего слышать. Он и сам не знает, на что вы ему, но у него не хватает здравого смысла, чтобы вас отпустить.
— Ты можешь мне помочь.
Трактирщик посмотрел на нее изумленно.
— А к чему мне это?
— Ты прав — я для него только обуза. За ним охотятся власти, потому что он убил человека…
— Что вы об этом знаете? — презрительно фыркнул Трак. — Я там был Мамзель. Это была честная драка, а не то, что хотел устроить Джейсон Харгроув. Убить Блэкторна, вот чего ему было надо, и это после того, как мой хозяин уступил. И даже потом Блэкторн постарался только ранить его. Но болвану нельзя было угодить.
— Весьма благородно со стороны Блэкторна, — слабым голосом сказала Жизлен.
— И потом мы уже добрались до континента. Никто сюда за ним не поедет.
— Уже! Сколько времени мы были в море?
— Вы хотите узнать, сколько дней вас выворачивало наизнанку? Три дня. Жестоко, но справедливо. Ровно столько, сколько недавно Блэкторн страдал от гастрита.
— А что слышно о его сестре? Я думала, она помчится за нами вдогонку? — Жизлен все еще хваталась за спасительную соломинку.
— Разве он испугается леди Элин? — Трактирщик ухмыльнулся. — Ничего подобного. И Блэкторну все равно, сколько там ее сопровождает мужчин. Им не угнаться за ним, если он не захочет.
— Тогда почему ты считаешь, что он должен меня отпустить?
Жизлен все еще трудно было собраться с мыслями и сообразить что к чему.
— Если бы я точно знал, то постарался бы вам помочь, — проворчал Трак, — а я только уверен, что вы ему в обузу и что без вас ему будет лучше. Он с вами не спал, так что это тут не при чем. Вы не в его вкусе, он любит, чтобы была пухленькая, беленькая глупышка. А если я чего не могу сам себе объяснить, то это меня всегда тревожит.
Наверное, она сошла с ума, или еще не совсем оправилась от морской болезни, но новость, что Блэкторн предпочитает крупных светловолосых дурочек была ей неприятна. Впрочем, она должна благодарить Бога, что оказалась не в его вкусе.
— Вам будет куда проще путешествовать без меня, — постаралась она сказать как можно равно-душней. — Твой хозяин действительно просто упрямится. Если я затеряюсь в порту, то он в конце концов будет даже рад, что ему не пришлось самому принимать решение.
— Нет, я не хочу, чтобы за меня решали, моя крошка, — донесся с порога холодный и сдержанный голос Блэкторна.
Жизлен не обратила внимания, что дверь все это время была открыта настежь, а Блэкторн подошел бесшумно.
— Очень мило с вашей стороны, что вы обо мне беспокоитесь, но если я возьму вас с собой, меня это нисколько не затруднит. Пока во всяком случае.
Жизлен с опаской взглянула на него. Человек, который приходил к ней во время показавшегося ей бесконечным плавания, тот, кто менял влажные полотенца у нее на лбу, и нашептывал ласковые слова по-французски, тот, кто не побрезговав держал таз, когда ее мучила рвота, испарился. На его месте снова оказался неприятель, который мог, если хотел, запугать ее. Жестокий, бессердечный противник, не желающий прислушиваться к доводам рассудка и мольбам.
Она сейчас была слишком слаба, чтобы сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99