Покончив с левой ногой, М. принимается за правую. Ни разу не поцарапав кожу, он очищает мой живот, затем ногтем счищает воск с моей груди и сосков. Закончив, он вводит палец во влагалище.— А ты мокрая. Вот что значит легкий испуг. Я лежу неподвижно.Встав, М. снова расстегивает ножны, кладет туда нож и бросает на стол, а потом, сняв с себя джинсы и нижнее белье, остается в черном капюшоне и перчатках, с повязкой на руке. Подойдя ко мне с напряженным пенисом, он берет со стола ключ и открывает наручники.Свободна! Это происходит так неожиданно, что я на миг застываю в изумлении, а затем, опомнившись, опускаю руки и начинаю их растирать. Меня охватывают ощущения, которые не описать словами; я тяну время, пытаясь понять смысл того, что произошло. К глазам вновь подступают слезы.— Черт бы вас побрал, — говорю я и пробую сесть. М. толкает меня обратно и берет мои руки в свои.— Разве я тебя испугал? — поддразнивая, спрашивает он. Я хочу вырваться, но он слишком силен, а мои руки все еще болят.— Не надо со мной бороться, Нора, — со смехом говорит М. — Это только сильнее меня возбуждает. — Он собирается меня поцеловать, но я отворачиваюсь.М. встает.— Может, мне снова тебя заковать?Я отвечаю ему злым взглядом. М. возвышается надо мной с напряженным членом и капюшоном на голове, одновременно грозный и смешной.После этого мы трахаемся. Не знаю почему, но я все еще сержусь на него. Мы лежим на узкой постели не в обнимку, но наши тела соприкасаются.Сняв капюшон, М. бросает его на пол.— Сегодня я обедал в Сакраменто, — говорит он, — перед тем, как ты приехала. И вот теперь праздник продолжается. Как красиво!М. указывает на красные пятна у меня на животе. Их не очень много — большую часть времени он держал свечу достаточно высоко, чтобы воск успевал немного остыть, не вызывая на коже ожога, но и эти метки кажутся мне безобразными, не говоря уже о том, что они болят.— Ты так эротично выглядишь! — М. проводит по мне пальцем. — Повернись — я хочу посмотреть свою работу у тебя на .заднице.Я переворачиваюсь на живот, и М. довольно улыбается.— Кожа цела? Мне кажется, что нет.— Совершенно цела. — Он делает серьезное лицо. — Там просто несколько симпатичных красных рубцов. Я мог бы избить тебя сильнее.— Мне это не нравится.— И не должно нравиться. Я бил тебя, чтобы наказать, а не ради твоего удовольствия — тебе следует понимать разницу. — Повернувшись, он целует мою задницу. — Обожаю тебя клеймить. Это пройдет через несколько дней, максимум через неделю, даже шрамов не останется. Разве я не говорил, что никогда не причиню тебе вреда? Ты должна была запомнить мое обещание. Если бы запомнила, то так бы не испугалась. Это ведь только игра, и сегодня ты еще раз могла в этом убедиться.Нахмурившись, я переворачиваюсь на спину. Вряд ли М. способен держать слово.— Это была не игра. Вы причинили мне вред.— Ты все еще не понимаешь значения этого слова, — М. как-то странно смотрит на меня, — но скоро поймешь. Теперь уже скоро.Я скрещиваю руки на груди. Часть свечей догорела, и в комнате сгустились сумерки. В оставшемся свете поблескивает висящий на стене клинок.— Зачем вы принесли сюда отцовскую саблю? — спрашиваю я.М. улыбается.— Я подумал, что тебе будет интересно — такие вещи помогают создать нужную атмосферу, усиливают страх. Это тоже часть игры.— А как насчет дыбы и скамейки? Для чего они?— Скоро ты и об этом узнаешь. Повернувшись на бок, он кладет руку мне на грудь.— Уверен, что тебе это нравится.— Что нравится?— Ну, страх, отчаяние. Я качаю головой.— Вы зашли слишком далеко.— Твоя писька говорит о другом.Я выбираюсь из постели и начинаю собирать свою одежду.— Тебе всегда нравится, когда я немного груб с тобой — тяну тебя за волосы, запугиваю; нравится, когда к сексу примешивается страх. Признайся, Нора, — ты любишь опасность.Я отрицательно мотаю головой.— Нет, любишь. Это было нетрудно угадать по тому, как адреналин пульсировал в твоем теле, и еще по твоей мокрой письке.Я начинаю одеваться.— Теперь тебе понятно, что значит жить на краю пропасти. Ты думаешь, что я убил Фрэнни, и боишься, что так же я могу убить тебя. Это тебя ужасает и вместе с тем возбуждает как ничто на свете.— Вы не знаете, о чем говорите. — Я открываю дверь.— Нора! — резко окликает М.— Что? — Мне ни секунды больше не хочется оставаться в его доме.— На кухне я оставил для тебя подарок.Не говоря ни слова, я выхожу и, пройдя на кухню, обнаруживаю на кухонном столе несколько страничек бумаги. На пер вой из них заголовок: «Водяная крыса». Глава 25 ФРЭНСИС ТИББС ВОДЯНАЯ КРЫСА Девочка невысоко ценит себя, свое тело, свой интеллект. У нее есть сестра Нора, и когда сестра узнает, что она сделала, то грозит ей наказанием. «Неделю без телевизора!» — резко говорит Нора, как будто это может остановить девочку. Крепко сжимая ее руку, словно девочка может куда-то убежать, она усаживает сестру для беседы «по душам», дрожащим голосом предупреждает о грозящих опасностях и заставляет дать обещание больше такого не делать. Теперь ее глаза полны любви, и девочка, которой всего пятнадцать лет, опуская голову, покорно кивает, хотя знает, что не будет выполнять свое обещание. Проступок девочки заключается в том, что она в холодный, промозглый день спокойно вошла в океан. Мистер Клэнси, местный почтальон, взял эту девочку вместе со своей дочерью на прогулку. Девочка не хотела ехать, но Нора, которая в этот день работала, сказала, что ей не следует слишком много сидеть дома одной. Поэтому девочка поехала на прогулку с мистером Клэнси и его дочерью Жанин. Мистер Клэнси очень высокого роста, такого великана девочка еще никогда не видела, и она так и не смогла понять, каким образом он вмещается в свою крошечную «тойоту».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111