Он послал ходоков в грубой форме, тогда ему сели на хвост, раскопали завод и решили прижать строптивого Академика.
Они бы вряд ли его посадили. Заставили бы работать на себя. Хотя кто знает? Но когда арестовали документацию, там не обнаружилось никакого упоминания Академика. Представляешь? Вообще ничего.
Скоробогатов оказался готов к аресту и получил десять лет. Вломили ему со злости по полной. А дед начал готовиться к его возвращению.
* * *
Пришла Марина, подозрительно оглядела нас, сидящих на разных концах скамейки, села между нами, позволила Генке обнять себя.
— Там Головановы и Жуков домой собираются.
— Пойду прощаться. Вы останетесь?
— Да, мы переночуем. Ты иди, мы посидим, покурим.
Гости не торопясь разъезжались. Мы с Костей вместе проводили всех до машин.
Наконец остались только Вера, Танька, Яковлевы да охранники. Решили попить чаю. Юра включил электрический самовар. Все собрались в круге света у стола.
Костя стоял на веранде, опершись плечом о столбик крыльца, и смотрел в темный сад.
— Костя, — позвала я негромко, и он медленно повернул ко мне голову, но не шевельнулся. Его лицо выглядело усталым и постаревшим, оживление покинуло его. — Иди пить чай.
Он не ответил. Я подошла к нему и встала рядом.
— Устал?
— Да, — безжизненно ответил он и добавил:
— Лена, мне надо ехать.
Я удивилась и коснулась его рукава; он не отреагировал на мое прикосновение, и я удивилась еще больше:
— Разве ты не останешься?
— Нет. Я поеду в Москву.
Что ему делать в Москве на ночь глядя?
— Как хочешь. Выпей чаю.
— Не хочу. Пусть ребята пьют, и поедем.
Он был какой-то неживой, не похожий на себя. Я не могла понять, что с ним случилось. Наверное, просто устал.
— Костя, я хочу, чтоб ты знал: я горжусь тобой!
— Правда? — Он неприятно усмехнулся. — Поэтому и побеседовала с Яковлевым?
Он с непонятной мне болью посмотрел глубоко-глубоко в мои глаза и вдруг легонько провел тыльной стороной ладони по моей щеке снизу вверх и, сбежав с лестницы, скрылся в саду.
Я осталась стоять, тупо глядя в темноту, недоумевая, чем его мог так опечалить мой разговор с Яковлевым. Мы вообще часто и подолгу говорим с Генкой, и Костя всегда относился к этому спокойно. Разве что подсмеивался над нашей манерой перезваниваться два-три раза в неделю.
Только ночью я где-то между снами вспомнила, что пообещала мужу переговорить с Яковлевым о разводе. Я вскинулась со сна и больше не уснула. Костя не знал, что моя решимость расстаться с ним сильно поколебалась. И причиной был именно разговор с Яковлевым.
— ..Лена, он действительно не понимает, почему ты так завелась из-за квартиры. Он не знал дома: интернат, казарма, общежитие, коммуналка, камера, барак. Для него дом — это просто место, где спят, а не святыня, как для тебя. Мы ему говорили, что нельзя делать евроремонт без твоего согласия. Но он уперся.
Страшно гордился собой и радовался, что успел к твоему возвращению.
Часть 2

Накануне
Уже три дня я жила дома. Как господин Скоробогатов и обещал, фирма, делавшая евроремонт, восстановила прежний вид спальни и кабинета. Вся остальная часть квартиры сияла великолепием, но казалась чужой и даже враждебной.
Два предыдущих дня я занималась налаживанием быта и ждала. Напрасно. Господин Скоробогатов не появился.
Не выдержав неизвестности, я собралась и отправилась в офис. Шеф отсутствовал. Я оставила на столе секретаря сводный аналитический отчет.
Господин Скоробогатов категорически отказывался считывать информацию с экрана компьютера, поэтому отчет распечатывался в единственном экземпляре.
По дороге к приемной, преодолевая некороткий путь по коридору, я встретила одну из молоденьких секретарш. Лицо девочки не было мне знакомо, мое ей тоже, и на мою улыбку девица ответила взглядом, полным холодного безразличия.
Другими словами, приняв меня за посетительницу, она не кинулась ко мне, готовая к услугам, а облила волной пренебрежения.
— Вера Игоревна, у нас есть человек, который отвечает за персонал?
Идеальная секретарша подняла на меня спокойные серые глаза, отложила ручку и села иначе на своем вертящемся стуле, готовясь к разговору. Весь ее вид радовал глаз. Кроме скромненького серенького костюмчика. Костюмчик вызывал зависть.
— В каком смысле? — осведомилась Вера Игоревна.
— Ну офис-менеджер…
— Нет.
И она начала перечислять, загибая стройные пальчики:
— У нас есть начальник безопасности, начальник канцелярии, начальники служб…
— Выходит, каждое подразделение живет по своим правилам?
— Похоже…
— Сотрудник может явиться в офис в джинсах и вести переговоры «без галстука»?
— Я не думала об этом. Наверное, так.
— А кто регламентирует внешний вид секретарш?
— Не знаю. Или Зиновьева, или никто.
— За три шага по коридору я встретила девочку в мини-юбке, без чулок, и другую, не пожелавшую ответить на мое приветствие.
Вера Игоревна слегка насторожилась:
— Она вас не узнала.
— Разумеется. Именно поэтому. Ее работа — быть приветливой с любым, кто переступит этот порог. Я могу попросить вас собрать где-нибудь всех девушек?
— Да. Через четверть часа в зале заседаний.
Эти пятнадцать минут у меня ушли на то, чтобы сформулировать требования к внешнему виду и манере поведения сотрудников (сотрудниц) секретариата.
Я изложила тезисы стайке разнокалиберных и разномастных девиц и категорически заявила, что невыполнение любого пункта автоматически повлечет за собой немедленное увольнение.
Сотрудницы, озадаченно переговариваясь, отправились к местам прохождения службы, а я, довольная, прибыла домой и уселась ждать реакции господина Скоробогатова на мое вопиющее самоуправство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74