Он сунул ей банку и услышал, что она жадно пьет, захлебываясь, булькая, постанывая от удовольствия. Наконец булькание затихло. Галка спросила уже более осмысленным голосом:
— Это ты, Ванечка?
— Я.
— Иди ко мне. Ты что — боишься?
Он опустился на колени, нашарил рукой ее плечо, потом шею, потом полную грудь. Она хихикала и повторяла:
— Смешной какой, ну, давай, пошли ко мне…
Домой он вернулся на рассвете. С Косым он не поссорился. Иван себе сказал: «Еще чего — терять друга из-за какой-то…» А Галка была именно «какая-то». Он в нее не влюбился — не получилось.
Когда понял, что она изменила ему, не дождалась, то разозлился только на нее, а не на дружков, которые воспользовались моментом.
Галка к ним стала часто ходить. Она работала в овощном продавщицей. Весь день вешала картошку, свеклу, апельсины. Выпивала в подсобке, курила прямо за прилавком, никого не признавала, материла покупателей. Особенно обожала обложить крупным, крепким матом военных и милиционеров. «Эти — самые тупые, — говорила она. — Уж это — конец света…» Ее не увольняли, потому что Галкина мать работала в том же магазине уборщицей. Когда-то стояла за прилавком, но по причине беспробудного пьянства была снята с должности — нахамила, кому не надо было, из начальства… Но друзья в магазине жалели пьянчужку и терпели ее беспутную дочку. Отец у Галки пребывал в местах не столь отдаленных. Раз в полгода мать паковала передачки, покупала плацкартный билет и катила в Туву, на свидание. Возвращалась опухшая от слез и водки и несколько дней не работала, поучала Галку, как надо жить, чтобы не попасть в лагерь… И красиво запевала любимую песню: «Ты помнишь тот Ванинский порт?!.»
А Галка стрелялась от таких поучений и удирала из дома, куда придется. На пустыре ей нравилось. У ребят с ее легкой руки завелась выпивка. Выручала складчина. Косой всегда мог вытянуть у отца рубль-другой, когда тот уснет, прочие тоже поворовывали у родителей. Иван от них позорно отставал. Ему тоже надо было скидываться в общий котел, только вот у матери он брать не мог.
Все решил случай… И как раз с подачи Галки.
Как-то в сумерках ребята шли по пустырю — костер разжигать. Бутылку они уже приобрели, Галка принесла картошки, колбасы… Впереди, среди желтой осенней травы, замаячил какой-то ворох тряпья. Сперва подумали — кто-то старое пальто выкинул. Подошли ближе и увидели — на земле лежит и спит пьяным сном мужик. Рассмотрели его, потолкали ногами, посмеялись — хорошо уделался дядя! А Галка вдруг опустилась на колени и, ни слова не говоря, стала лезть к пьяному в карманы. Ребята ничуть не смутились. Какая разница, у кого брать — у отца с матерью или вот у такого? Иван тоже молчаливо одобрил ее поведение. Он бы и сам так смог — уж очень надоело выпивать за чужой счет. Из-за этого падал его авторитет — а ведь он был среди дружков самый сильный и рослый… Раньше его уважали, а теперь?
Он прикрикнул на Галку:
— Не лезь, я сам!
Оттолкнул ее и быстро, как будто занимался этим всю жизнь, обшарил пьяному карманы. Сперва нашелся скомканный носовой платок, который Иван с отвращением выкинул. Потом обнаружилась помятая пачка «Примы». Ее он отдал ребятам. Его разобрал азарт — что он еще найдет? Следующим призом был кошелек. Потрепанный такой коричневый кошелечек. Иван отстегнул кнопочку, заглянул.
— Есть кое-что, — сказал он и сунул кошелек в карман. В свой карман, разумеется.
И тут пьяный вдруг зашевелился. Разомкнул опухшие губы, забормотал что-то, приоткрыл один глаз… Увидел Ивана:
— Сукин сын, пошел на…
Косой засмеялся. Галка хихикнула. Иван их уже не слышал. Откуда взялась эта холодная ненависть к пьяному? Ведь он видел его первый раз в жизни. И разве так уж сильно на него обиделся?
Все случилось как-то само собой — нога Ивана поднялась и с силой опустилась на лицо жертве.
Тот вскрикнул, а ребята разом замолчали. Тишина за спиной опьянила Ивана. Он бил пьяного ногами, рассчетливо, безжалостно. Нет, он его не просто бил. Он его УБИВАЛ.
— Хватит, Вань! — Косой схватил друга сзади под локти, попытался оттащить.
Иван двинул ему локтем в живот так, что Косой отскочил и крикнул:
— Да ты ж убьешь его!
— Убью! — подтвердил Иван и нанес пьяному еще пару ударов. Но это было уже лишним — тот не шевелился. И тут Иван на него посмотрел. Когда бил — не очень-то рассматривал. А теперь увидел, что сотворил, что можно сотворить с человеком… Он круто развернулся и пошел прочь. И не оборачивался. Страшно было подумать, что ребята за ним не пошли. Значит, он останется один. Навсегда один.
— Вань!
Его догонял Косой.
Иван остановился, обернулся. Он был готов к любому ответу. Сейчас он бы врезал даже Косому.
Но тут же его мышцы расслабились, и стало так хорошо, так спокойно… За ним шли ребята. Все до одного. И Галка бежала следом, и она ему даже улыбалась — как будто обращая дело в шутку.
— Ваньк, не переживай, он живой, паскуда. Мы его пошевелили, отдышится, ничего, он здоровый… — Косой сплюнул, вынул трофейную пачку «Примы», спросил:
— Покурим?
Иван с наслаждением затянулся едким дымом, ребята мигом расхватали пачку всю, до последней папироски. А Косой, пуская дым через нос, важно, по-взрослому рассуждал:
— Так ему и надо. Правильно вмазал! Не будет сюда лазить. Не нужны тут чужие! Вон ребята из соседнего района никого на свою территорию не пускают. А у нас что?
Иван достал кошелек, открыл, пересчитал деньги.
* * *
И вот теперь Галка сидела перед ним. И ему совсем не хотелось ее видеть.
— А наших тут теперь никого нет, — пьяно улыбалась женщина. — Друг у тебя был, как его?
— Косой?
— Ага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17