В тот момент, когда новоявленные могильщики, взмокш
ие от пота, перепачканные землей, все еще ощущая будто застрявший в ноздр
ях сладковатый смрад первого тлена, вернулись в палату, громкоговорител
ь начал повторять всем известные инструкции. Не было упоминаний о произо
шедшем, о стрельбе и о застреленных в упор. Предупреждения вроде: Покидат
ь здание без предварительного разрешения запрещается под страхом смер
ти, или: Труп силами самих изолированных должен быть без соблюдения каки
х бы то ни было формальностей захоронен у ограды, благодаря обретенному
за минувший день жестокому опыту, который в школе жизни ведет все основн
ые предметы, зазвучали с непреложной внятностью, тогда как обещание дост
авлять трижды в день коробки с продовольствием воспринималось издеват
ельским сарказмом или вовсе уж неуместной иронией. Когда громкоговорит
ель замолчал, доктор в одиночку, потому что уже довольно прилично ориент
ировался вокруг, отправился к дверям соседней палаты и объявил: Наших мы
уже схоронили. Могли бы и наших тоже, небось не надорвались бы, ответил муж
ской голос. Договаривались же, что каждая палата хоронит своих, мы отсчит
али четыре тела и предали их земле. Ладно, сказал другой голос, завтра заро
ем, и совсем другим тоном: А чего, жратвы-то больше не привозили. Нет, ответи
л доктор. А грозились три раза в день кормить. Думаю, не все свои угрозы они
приводят в исполнение. Тогда надо будет урезать пайки, раздался женский
голос. Это правильно, если хотите, завтра обсудим. Хочу, сказала женщина. Д
октор уже был в коридоре, когда мужчина, первым подавший голос, осведомил
ся: Ты откуда такая выискалась, чтоб за нас решать. Доктор остановился в ож
идании ответа, и дал его женский голос: Если мы не организуемся как следуе
т, то будем страдать от голода и от страха, и очень стыдно, что мы не пошли с
ними хоронить убитых. Вот и пошла бы, чем морали читать, раз такая совестли
вая и все наперед знаешь. Одна я не справлюсь, но готова помогать. Ладно, че
го там спорить, опять вмешался второй мужчина, завтра утром займемся. Док
тор вздохнул, предвидя, что ладить с новыми соседями будет трудно. Он уже ш
ел к дверям своей палаты, когда вдруг ощутил настоятельные позывы. Он сом
невался, что отсюда, с того места, где находится, сумеет отыскать отхожее,
однако ничего иного не оставалось. Хоть бы кто-нибудь, по крайней мере, до
гадался повесить там рулон туалетной бумаги, доставленной вместе с прод
уктами. Он дважды сворачивал не туда, возвращался, подгоняемый все более
и более обострявшейся нуждой, и, уже совсем на пределе терпежа вскочив на
конец в искомую дверь, успел едва ли не в самую последнюю секунды спустит
ь брюки и присесть на корточки над проделанным в полу круглым отверстием
, иначе именуемым очком. И едва не задохнулся от зловония. Показалось, а по
том и подтвердилось, что он вступил во что-то мягкое, податливо-липкое, пр
ичем можно было с уверенностью сказать, что это что-то есть экскременты, о
ставленные тем, кто, вероятно, промахнулся мимо отверстия или, не утружда
я себя поисками оного, махнул рукой на условности и приличия, навалил куч
у где пришлось. Доктор попытался представить себе, где находится, но для н
его все оставалось ослепительно, сияюще белым, белым от пола до невидимо
го ему потолка, и тут обнаружилось, что сияние это и белизна еще и наделены
очень скверным запахом. Мы здесь все рехнемся от ужаса, подумал он. Потом,
когда возникла необходимость подтереться, выяснилось, что сделать это н
ечем. Он ощупал позади себя стену, где должен был находиться держатель дл
я рулона или по крайней мере гвоздь, на который за неимением лучшего нака
лывают обрывки газеты. Ничего. Он почувствовал себя до того несчастным и
был себе так омерзителен и жалок Ц раскоряченный над сортирной дырой, п
оддерживающий спущенные штаны, чтобы не касались загаженного пола, слеп
ой, слепой, слепой, Ц что, не сумев сдержаться, беззвучно заплакал. Ощупью
сделал несколько шагов, наткнулся на стену. Протянул руку, потом вторую и
наконец нашел дверь. Услышал шаркающие, спотыкающиеся шаги, кто-то, навер
но, тоже искал сортир, и: Где же он, черт бы его, пробормотанное до того бесст
растно, словно в глубине души спрашивавшему было это решительно безразл
ично. Он прошел в полуметре от доктора, не почувствовав присутствия еще о
дного человека, но это не имело значения, ситуация не успела стать неприс
тойной, хоть и несомненно могла бы, еще бы, мужчина в столь жалком виде, есл
и бы в последний момент доктор в порыве стыдливости не подтянул штаны. По
том, сочтя, что остался один, снова спустил, не ко времени и не к месту оказа
лась эта его стыдливость, он знал, что грязен, грязен, в жизни еще не бывал т
ак грязен. Существует много способов превратиться в животное, подумал он
, это всего лишь первый. Впрочем, особенно плакаться не стоит Ц у него хот
ь есть кому подмыть его, не придавая этому никакого значения.
Улегшись на койки, слепцы ожидали, когда сон сжалится над их скорбями. Жен
а доктора еще некоторое время назад незаметно для других, хотя жалкое зр
елище было недоступно их незрячим взорам, помогла мужу привести себя в о
тносительный порядок. Теперь в палате стояла та особенная больничная ти
шина, какая бывает только там, где люди спят и страдают во сне. Бессонно и з
ряче оглядывала жена доктора ряды коек, бесформенные очертания фигур по
д одеялами, бледное лицо, шевельнувшуюся во сне руку. И спрашивала себя, не
ужели и она когда-нибудь ослепнет и по каким непостижимым причинам не сл
училось этого до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108